Фото парней дагестанцы: самые красивые парни дагестана Самые красивый Девушки , и Парни Геленджик — Сочи : Группа по интересам : Одноклассники #yandeximages

Содержание

Замуж за дагестанца — Это Кавказ

«Что с тобой в этом Дагестане делают?!»

Малина и Чамасалав Халидовы, пожалуй, самые неожиданные наши герои. В республике, где культ мяса уступает только культу спорта, они уже много лет вегетарианцы и последователи Кришны. Нет, Малина не из Индии. Это сегодня она, мать четверых детей, готовит прасад, наряжается на праздники в сари и знает наизусть бхаджаны. Родилась она в Болгарии, а с будущим мужем познакомилась в Воронеже, где оба учились на строительном факультете.

Фото: Айдемир Даганов

— На студенческом празднике в ресторане Чамсик пригласил меня на танец, и как-то у нас все быстро завертелось. А был уже 5-й курс, и скоро мы разъехались по домам и родинам. Пообещав поговорить с родителями и быть вместе, если получим их согласие. С отцом проблем не возникло. «Я полюбила», — сказала я папе. И услышала: «Против любви я не пойду». Мама только все переживала, что культура разная, менталитет другой. Но в пользу Чамсика сыграло то, что он был из интеллигентной семьи, воспитанный, образованный. Я позвонила Чамсику и сказала: «Приезжай».

— Как все просто, оказывается, было, — смеется Чамасалав, слушая рассказ жены. — На самом деле она обещала позвонить и пропала. На два месяца! Я места себе не находил. Переживал, нервничал, сто раз спрашивал дома: «Мне никто не звонил?» А в ответ: «Нет, сынок, она не звонила». Когда я уже был уверен, что она про меня вообще забыла, раздался звонок.

— Папа сообщил: родственники Чамсика говорят, что хорошо бы закрепить наш союз мусульманским браком. Поехали в мечеть, потом домой — переодеться — и в ресторан, откуда встречать нас повалила толпа пьяных гостей. И в этой толпе я вижу пьяного-пьяного папу. Ну все, думаю, начнет сейчас вытворять, а так хотелось показать себя с хорошей стороны! Зря переживала: свадьба была ну просто очень веселая, и вытворять на ней можно было абсолютно все. Гуляли до ночи. Мы с Чамсиком несколько раз пытались убежать, но нас замечали и возвращали. Потом все-таки смылись.

Укрощение строптивой чемпионки

Магомедбаг Агаев и Юлия Борисова — бойцы MMA. Сейчас живут в Выборге под Питером. Познакомились в 2007 году в Южной Корее, где проходил чемпионат мира. Юля представляла родную Киргизию, Магомедбаг — Россию. Еще в самолете к ней подошел парень и, закрыв голову капюшоном и сделав себе лопоухие уши, попросил ручку. «Какой странный», — подумала девушка.

Фото: из личного архива Юлии Борисовой

— Я тогда увидела Багу в первый раз. А он меня — в гостинице, где я ела и смотрела трансляции боев. Говорит, подумал: «Надо же, такая маленькая девчонка и так увлеченно смотрит профессиональные бои». В Корее он всюду ходил за мной и, даже не зная имени, всем говорил, что я его жена. Если честно, я всегда была диковатой и строптивой. Держалась от парней подальше, а особо навязчивым запросто могла дать в глаз. Но Бага смог меня расположить уже со второго диалога.

— Мой бой был первым, я его выиграла и стала чемпионкой. Я еще, конечно, не осознавала каких-то чувств, но очень хотела, чтобы и он выиграл. Подходила к тренеру и типа так невзначай: «Как у нас успехи? Кто прошел дальше? А этот? А тот?» И вот Бага выиграл. Когда ему вручили кубок, он нашел меня глазами в зале, позвал и внес на ринг на руках, хотя до этого никогда меня не касался. Не знаю, где он раздобыл мой номер, но вскоре после того, как мы разъехались, он позвонил и сказал, что ждет меня. «Не приедешь ты, приеду за тобой сам. Но жить я без тебя не могу».

— Бага весит 120 килограммов, а душа, наверное, все три миллиона. Я за ним как за каменной стеной: любима, защищена и согрета. Он самый лучший на свете отец. Например, недавно я уехала в Дагестан на три недели, и мне ни разу не пришло в голову, что мои дети там с папой могут быть плохо одеты, не уложены вовремя спать, голодны. Такое просто невозможно.

Фото: из личного архива Юлии Борисовой

— Хотя был у нас один сложный период. После рождения дочери Бага углубился в ислам и запретил мне тренироваться. Два года я пыталась смириться, принять ситуацию, но в итоге не выдержала, подошла к нему и сказала: «Я 20 лет жизни посвятила спорту, мои родители всем жертвовали, чтобы у меня что-то получилось. И теперь ты ставишь крест на моих мечтах. Я откажусь от всего, если ты так против, но, если ты сомневаешься, я бы хотела продолжить карьеру. Я чувствую, что могу достичь большего». Он помолчал, подумал и ответил: «Хорошо, тренируйся».

Село, коровы и женское счастье

Аминат (Наталия) родилась в Казахстане в семье геолога, поэтому даже не помнит все города, в которых жила. Окончила школу в Германии, поступила в техникум в Горно-Алтайске. Там и встретила Рабазана. Она единственная наша героиня, которой пришлось поменять имя и выучить незнакомый язык. Может быть, потому что она единственная, кто поехал жить в дагестанское село — Ново-Викри. Когда-то она даже завела специальную тетрадь, куда записывала все услышанные за день слова, а вечером садилась с золовкой переводить на русский и учила наизусть. Сейчас мать троих детей говорит на даргинском языке лучше многих носителей.

Фото: Айдемир Даганов

— Впервые увидела Рабазана в студенческой пельменной. Подумала: «Какой привлекательный парень…» Познакомились чуть позже, на празднике проводов зимы. Он подошел со своим другом и сказал мне: «Привет, маленькая». Я ответила что-то резкое, взяла подругу за руку и демонстративно ушла. А они — за нами. И ходили весь день. Не могу сказать, что вели себя назойливо или грубо. Наоборот, каждый раз как бы внезапно появлялись и вызывали улыбку. Вечером мы уже гуляли одной дружной компанией, а на следующий день — вдвоем. Кино, прогулки, разговоры по душам. И свидания в чебуречной — студенты!

— Через месяц мы сыграли скромную свадьбу, а утром пришел его друг и сказал: «Все, Наташа, надо выбрать тебе другое имя, мусульманское. У нас так принято». Вечером я уже писала первое письмо родственникам мужа: «Ассаламу алейкум, уважаемые родители. Я Аминат, жена вашего сына. Мы полюбили друг друга…» Ответ пришел через неделю: «Мы очень рады тебе. Приезжай».

— В Дагестане нас встретили в доме золовки, а уже туда пришла свекровь. Обняла и подарила большой красивый платок. Меня спросили, готова ли стать мусульманкой, и вечером для моего обращения в ислам пришли три муллы. После чего мы отправились в родительский дом.

Фото: Айдемир Даганов

— Родителям про то, что приняла ислам, написала не сразу: неудобно было. Мачеха поступок сильно не одобрила. А папа был краток: «Будешь жить среди волков — вой по-волчьи». Так и было все эти годы. Работала, как местные женщины, доила коров, готовила сыр, делила с односельчанами горе и радость. И тихо, без лишних «а у нас так, а у нас не так», строила семейный уют и семейное счастье.

«Не бойся, тетя Зося»

Зоя Джафарова за десять минут смогла убедить нас, что лучше дагестанцев мужчин в мире нет. А вот мы ее даже за несколько дней не убедили в том, что история 18-летней балерины, встретившей будущего мужа, как она сама говорит, на краю света, будет интересна нашим читателям.

Фото: Айдемир Даганов

— Совершенно неважно, как и где кто-то с кем-то познакомился. Жизнь людей в общем котле однообразна и скучна по большей части: варимся потихоньку. Неинтересно. Но иногда случается встряска. Для меня ею стала встреча с моим будущим мужем. Для нас, сибиряков, все мужчины с юга были грузинами. Сейчас, конечно, не так — сейчас все знают, что есть еще чеченцы и дагестанцы. Не стану врать и говорить, что мы, сибирские девочки, боялись или избегали их. Категорически нет! Но почему-то стеснялись. В них было что-то, что заставляло девчонок смущаться, становиться буквально шелковыми. Что? Их неубитая мужественность.

— Когда я впервые увидела Натика, он был стрижен наголо — оказалось, отсидел 15 суток за драку с местными. Много лет спустя муж «имел привод» уже в Вильнюсе, и тоже за драку с местными. Я переживала, мне было неудобно, что мой муж — драчун… Сейчас-то я знаю — он не просто кавказец. Он — дагестанец! Цахурец! А это не просто название национальности. Это, как в анекдоте, диагноз!

— В загсе нас расписали в день, когда браки не оформлялись. Не знаю, что наговорили Натик и его друг работнице загса. Я не помню случая, чтобы ему что-то не удавалось. Нет билетов в кино — Натик достал. Нет мест в ресторане, а для нас нашлось. Девушки без цветов, а я с цветами зимой на Севере! Они такие, кавказцы. Послушайте, уже тогда российские девушки тосковали по нормальным пацанам, а женщины — по мужчинам. Потому что свои спивались! Вот моих деревенских одноклассников уже лет тридцать-сорок нет в живых. Кто сгорел, кто повесился, кто под трактор попал. Об этом же еще в 80-е годы рассказывал северянин Василий Белов. Беда. И после этого кто-то просит защищать имидж Дагестана? Он нуждается в этом?!

— Вот вы спрашиваете, смогла ли я принять чужую культуру. Кто я такая? Как может частичка принять целое? Здорово, что она меня приняла. Культура выше нас, больше нас, дольше нас. Любая культура. Культура не хороша и не плоха. Она такая, и все. Да, в молодости я этого, возможно, не понимала. И поначалу мне было сложно в Махачкале. Я плакала каждый день! Невыносимо тосковала по балету, Новосибирску, друзьям. Друзья, конечно, и здесь появились, но со временем.

Фото: Айдемир Даганов

Сколько мужчин, столько стволов: что делят чеченцы и дагестанцы

10 июля 2017

Автор фото, Abramov Denis/TASS

Подпись к фото,

Спикер парламента Чечни Магомед Даудов лично приехал успокаивать чеченцев и дагестанцев

Мелкий бытовой конфликт между жителями сел на границе Чечни и Дагестана едва не перерос в межнациональное столкновение с участием сотен человек. Для улаживания ситуации в минувшую пятницу в Дагестан в срочном порядке приехал ближайший соратник главы Чечни, спикер чеченского парламента Магомед Даудов.

Этому конфликту более 70 лет, говорят местные жители, и одним только разговорами и обещаниями проблему не решить.

Русская служба Би-би-си разбиралась в истории противостояния.

Что произошло?

25 июня подрались жители расположенных на границе Чечни и Дагестана сел Ленинаул и Калининаул — чеченцы против аварцев. Поводом стал конфликт двух молодых людей: один водитель не уступил дорогу другому, после чего драка стала массовой — «стенка на стенку».

Этим делом не закончилось: в социальных сетях стали раздаваться призывы приехать на подмогу чеченцам и отомстить дагестанцам.

Власти Чечни, по-видимому, этот поход не одобрили и одну из групп, собравшуюся перед центральной мечетью Грозного, разогнали.

«Я тоже слышал о призыве ехать на помощь чеченцам, которых избили дагестанцы, мне в WhatsApp прислали сообщение. Решил поехать, пришел в условленное место, нас там несколько десятков собралось. Но потом приехали вооруженные люди и довольно грубо разогнали нас», — рассказал Русской службе Би-би-си житель Грозного Магомед.

Несмотря на это, 7 июля несколько десятков чеченцев собрались на территории дагестанского Хасавюрта. На видеосъемках, опубликованных в соцсетях, видна большая толпа, слышно, что раздаются выстрелы в воздух.

Туда же прибыл кортеж с высокопоставленными чеченскими чиновниками, среди которых был министр внутренних дел Чечни Руслан Алханов и председатель чеченского парламента Магомед Даудов.

По информации некоторых СМИ, кортеж Даудова закидали камнями местные жители, однако подтверждения этому получить не удалось.

Известно, что Даудов пообщался с собравшимися чеченцами и аварцами и призвал их не ссориться, и после этого собравшиеся постепенно разошлись.

В чем корни конфликта?

Жители сел, расположенных на границе Дагестана и Чечни, не сомневаются, что конфликт возобновится с новой силой, если к этому будет повод. Причина тому — неразрешенный земельный спор между чеченцами и дагестанцами.

В Казбековском районе Дагестана — в селах Ленинаул и Калининаул — проживает около 17 тысяч человек.

До депортации чеченцев и ингушей 1944 года в этих двух аулах жило много чеченских семей. После депортации их дома и земли заняли дагестанцы. Причем некоторых насильно заставляли покидать свои дома и переселяться на земли, принадлежавшие раньше чеченцам.

Чеченцы начали возвращаться в эти края спустя 13 лет: некоторым семьям было предоставлено жилье в других районах Дагестана. Те, кто имел возможность, купили участки в своем же селе и построили дома заново.

«Когда вайнахи [чеченцы и ингуши] вернулись в 1957 году, дагестанцы отказались выселяться. Некоторые чеченцы выкупали свои же дома у дагестанцев, кто-то строил новые, были случаи, когда власти запрещали строиться, сносили фундаменты новых построек, но все равно многим удалось вернуться», — рассказывает житель Дагестана, чеченец Адам Мачаев.

Как рассказал Би-би-си историк Аюб Исмаилов, власти не рассчитывали, что поток людей будет таким большим.

«Программа расселения вернувшихся из депортации была, она подразумевала обеспечение жильем, но была растянута на десятки лет, — рассказал Исмаилов. — Никто не ожидал, что более сотни тысяч человек вернется только в первый год.

Чеченцы возвращались в свои дома и обнаруживали в них новых хозяев, которых также насильно переселили из других регионов. Руководство кавказских республик решило тогда забрать своих жителей обратно: дагестанцы, грузины, осетины были возвращены в свои регионы.

В сложном положении оказались русские, которые после депортации вайнахов были переселены в чеченские села из средней полосы России. Им попросту некуда было возвращаться. Обеспечить жильем сотни тысяч вернувшихся из ссылки власти тоже не могли.

Людям пришлось решать проблемы самим. У кого были деньги, покупали новые дома, кто-то покупал землю и строил сам. Русские, которые поселились в селах, быстро стали обрастать чеченскими соседями, обиженными на власть за высылку и лишения родного дома.

Часто имели место межнациональные конфликты. Тогда русскоязычные семьи стали продавать дома бывшим владельцам и перебираться в столицу республики Грозный, а также в Шелковской и Наурский районы Чечни. Кризис удалось миновать».

Закон о реабилитации: почему он не работает?

Вопрос о том, кому принадлежит земля, снова стал актуальным в 1991 году, когда был принят закон «О реабилитации репрессированных народов».

Закон признавал право репрессированных народов на восстановление территориальной целостности, на восстановление национально-государственных образований, если они были ликвидированы, а также на возмещение ущерба, причиненного государством.

Реабилитация также предусматривала возвращение народов, у которых не было «национально-государственных образований», в места «традиционного проживания».

Бывший глава Казбековского района Сира Саипов рассказал Би-би-си, что в начале 1991 года лично встречался с Борисом Ельциным, так как предвидел все последствия недоработки законопроекта.

«Это было в период развала Союза, везде были проблемы, но я знал, что отсутствие четких формулировок в законопроекте приведет к необратимым последствиям и межнациональному конфликту, — сказал Саипов. — Я, еще один житель села, глава республики Магомедов Магомед-Али и Рамазан Абдулатипов попали на прием к Ельцину. Он был председателем Верховного совета.

Мы показали ему законопроект, в котором очень абстрактно описывалась реабилитация репрессированных народов, и не было ни слова о том, куда деваться тем людям, которых переселили в дома репрессированных.

Нас тоже заставили оставить свои дома. Нам тоже это не нравилось, и вот по прошествии почти 50 лет мы видим закон, по которому чеченцы должны вернуться в свои дома, а нам куда деваться?

До того как появился этот закон, мы с чеченцами жили очень дружно. Никогда сосед с соседом не ругался, как братья жили. Эта бумага переполошила всех. С тех самых пор любой конфликт, который вспыхивает между чеченцами и аварцами, проживающими в Казбековском районе, перетекает в спор о том, кому принадлежит земля.

Это не шутки. В этих двух селах оружие есть и у чеченцев и у дагестанцев. Сколько мужчин, столько стволов. Если власть не займется этим вопросом всерьез, все может плохо закончиться».

Кто живет в этом районе сейчас?

К моменту начала депортации в Дагестане жили около 30 тысяч чеченцев. Сейчас — более 100 тысяч.

По мнению этнических чеченцев, они имеют полное право претендовать на землю, которая принадлежала их отцам и дедам. Они ссылаются на закон «О реабилитации репрессированных народов».

Чеченцы регулярно выходят на многотысячные митинги, требуют вернуть им земли, которые они считают своими.

В 1991 году, когда закон был только принят, рассказывают местные жители, серьезных конфликтов удалось избежать, так как власти пообещали, что все чеченские села войдут во вновь образованный Ауховский район.

По словам чеченца Адама Мачаева, жителя Хасавюрта, любые бытовые конфликты перерастают в Ленинауле и Калининауле в межнациональные и все сводится к вопросу о том, кому принадлежит земля.

«В итоге никакой район не образовали, а деньги, которые выделили на это дело, разворовали местные чиновники. В Ленинауле и Калининауле ситуация обострена до предела. Нынешний президент приезжал недавно в Хасавюрт, в очередной раз сказал, что мы братья и не должны ссориться и уехал. Это ни к чему не приведет. На словах мы братья и соседи, а на деле здесь самая настоящая вражда», — говорит Мачаев.

балет в дагестанской школе вызвал скандал

Скриншот видео

В Дагестане разгорелся скандал из-за танца выпускников на последнем звонке в лицее №8 Махачкалы. Восемь парней из махачкалинской школы, надев пачки, станцевали, как сумели, классическую сценку из балета «Лебединое озеро». Постановка, организованная в рамках школьной самодеятельности, была юмористической и должна была рассмешить зрителей, однако после того, как видео появилось в интернете, грянул скандал. Ролик прокомментировало несколько влиятельных лидеров мнений в Дагестане. Один из них — видеоблогер, заместитель руководителя отдела просвещения Исламского университета в Дербенте Иса Гамзатов, выступил весьма резко:

— Аллах проклял мужчин, подобающих женщинам, и женщин, походящих на мужчин. Где мужество? Где умма [прихожане — Прим.], на которую мы надеемся? Нам тоже в школе говорили делать сценки. Но почему не сказать «Я мужчина, я такого не сделаю»? Кто вы после такого?

По словам общественника Булача Чанкалаева, директор школы была не в курсе, что намечается такая сценка. Она пообещала впредь такого не позволять своим ученикам.

После обнародования видеозаписи в социальных сетях учеников, «переодевшихся в женское», начали обвинять в несоблюдении религиозных норм и традиций. Травля была настолько яростной, что бывшие выпускники лицея даже написали открытое письмо в защиту выступавших.

— Это всего лишь камерная школьная сценка, призванная, чтобы над неё от души посмеялись как дети, так и взрослые. Очень грустно, что в ней, как в тёмной комнате, углядели чёрную кошку, которой там нет и никогда не было, — сетуют авторы письма.

Директор лицея Земфира Алиева на звонки «Комсомольской правды» не ответила.

ДРУГОЕ МНЕНИЕ

Выпускники лицея в Дагестане, где танцевали балет, заступились за парней в юбках

Школьников травят перед ЕГЭ [подробности]

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ

Нурмагомедов назвал «грязью» откровенную сцену из спектакля в Дагестане

Самый популярный спортсмен России призвал бороться с экспериментальным искусством в республике [подробности]

Блог Лидии Сычевой — Дагестан и дагестанцы

«Приезжайте ещё!» – говорили мне. Я благодарила и отвечала уклончиво. Мол, «надо дожить» и вообще… Не могла же я сказать, что даже если я и приеду (вдруг), я буду уже другой, и хозяева, и жизнь, и чувства. Только горы, может быть, будут прежними – чуть равнодушными, будто живущими в своём ритме, по своим законам. «Дорога поэта» – она привела меня сюда – моя собственная книга. Дорога поэта – каменистая тропа судьбы. В небесах соединённая с Богом, на земле связанная с народом.

Между этими стихиями проходила моя жизнь.

Я верила в своё предназначение и знала, что его величие даёт и мне что-то надмирное, выходящее за рамки обыденности, нечто непознанное, то, что я пока не поняла… Да…

Отправляясь первый раз в Дагестан, я решила подготовиться как следует, и купила академическое издание – толстую книгу в зеленом переплёте «Народы Дагестана». Фундаментальный труд повествовал о древних временах: фотографии археологических стоянок, могильников, керамических сосудов, реконструкции народных костюмов, множество ссылок, версий, гипотез.

Несколько вечеров подряд, придя с работы, я прилежно читала её и с ужасом чувствовала: образ Дагестана в моём сознании окончательно теряется.

Тогда я подарила фолиант другу-историку и решила больше доверять собственному взгляду и сердцу.

***

К Дагестану я отношусь серьёзно. Это край с характером, где у каждого есть своя гордость. У матери – дети, у отца – дом, у народа – язык, а у всех вместе – «земля гор» – Дагестан.

В командировках я специально покупаю местный хлеб. Чурек – плоская, с коричневыми пятнами по белесому полю, лепешка. Она похожа на здешнюю землю – простую и объяснимую, но для кого-то вкусную и родную, как этот хлеб. Я отламывала кусочки чурека, и мне казалось, что я вдыхаю запах угольев и печи, сложенной из камня. Я видела островерхие горы, обрывистые тропы, вязанки хвороста, фигуры женщин в длинных одеяниях. А вдали мерцал открытый огонь, возникали суровые очертания невысоких строений, слышался гортанный говор…

Самые живые самолёты – дагестанские. Здесь много детей, внуков, молодежи. Много почтенных матерей, летящих в гости к сыновьям, много осанистых мужчин. Есть смиренные девушки в хиджабах, есть современные женщины с гордым взглядом.

Вот в самолёт вошёл пожилой мужчина с посохом, на голове у него чалма, одет в просторное голубое одеяние, белые брюки заправлены в хромовые сапоги. В руках, кроме посоха, ничего нет. Где, интересно, его паспорт? А деньги?

Весь чистенький, прямо-таки сияющий чистотой, он шёл навстречу своей вере, летел к главной мусульманской святыне.

Младенцы в самолёте подают голос, уверенно пробуют рулить жизнью. Их маленькие носики своевольны – с орлиным профилем.

В аэропорту Махачкалы я стояла в очереди на регистрацию, витала в своих мыслях, перебирала новые впечатления, сравнивала с прежними.

– Девушка, – неуверенно окликнула меня почтенная пожилая женщина.

Ну да, по сравнению с ней, я действительно выглядела «девушкой». Она была в длинном коричневом платье, в платке, стягивающим густые чёрные волосы. Осанистая, с плотной фигурой, с большими, много поработавшими руками. Во всём её облике чувствовалось достоинство уважаемой матроны. А в глазах – доброта и растерянность.

– Вы не можете передать документы моему сыну? Он будет встречать самолёт в аэропорту. Вот! – она держала в руке прозрачную пластиковую папку с вложенной туда единственной страницей. – Это доверенность на машину. И ключи. Пожалуйста!

В голосе её – смущение, что приходится просить, и – неловкость, готовность к отказу.

– Хорошо, передам. Как зовут Вашего сына? Дайте мне его телефон, а ему перешлите мой номер, чтобы мы не разминулись.

– Ой, спасибо большое! Его зовут Рашид. А… – женщина замялась, – Вы сколько хотите денег?

– За что?

– За перевозку, за беспокойство.

– Это ничего не стоит, мне нетрудно Вам помочь.

– Храни Вас Аллах, добрая женщина! – новая знакомая несколько раз повторила слова благодарности.

Она не уходила из аэропорта, пока я не скрылась в зале вылета. Всё время я чувствовала на себе взгляд её больших, тревожных глаз. Иногда мне казалось, что я даже мысли её читаю – беспокойство о сыне, о его делах, о том, чтобы мы не потерялись в аэропорту.

– …Вот вы восхищаетесь Дагестаном, а я там жить не могу! – говорил мне Рашид.

Мы легко нашли друг друга, и теперь он вёз меня на своём шикарном авто. Машина – дорогая, роскошная, именно её он собрался продавать – нужны были деньги для развития бизнеса.

– Почему? Это же Ваша родина?..

Рашид усмехался, качал головой. Одет он был с иголочки – европейский денди, мужчина с рекламной картинки. Образование получил на Западе, по-русски говорил чисто, без акцента.

– Моя мама подошла к Вам, и Вы сразу согласились ей помочь. Почему?

– Я увидела добрую, законопослушную женщину, которая точно не будет передавать через меня наркотики или «деньги мафии». И подумала, что только исключительные обстоятельства заставляют её обратиться за помощью. А такие моменты бывают в жизни у каждого. Когда-то и меня выручат незнакомые люди. Возможно, дагестанцы, – шутила я.

Рашид не разделял мою весёлость:

– Видите, как Вы рассуждаете! Мама подходила к моим землякам. Они сказали: «Нет проблем, давай полторы тысячи, отвезём пакет». Не в деньгах дело, хотя и в них тоже – даже пересылка спецпочтой стоит дешевле. Нельзя так! Напоказ, для гостей, «мы хорошие, щедрые», а сами на чужой нужде зарабатываем.

Рашид ещё долго рассказывал о дагестанских нравах, пока мы пробивались через московские пробки. Но об этом – чуть позже.

***

Я приехала в Дагестан, когда там были беспрецедентные меры безопасности – только что неизвестные расстреляли видного чиновника.

На следующий день с группой общественных деятелей мы идём на прием к президенту. Одна из женщин по рассеянности забыла паспорт, никакого другого документа у неё нет.

Нас тщательно проверяют на нескольких охранных пунктах. Когда дело доходит до беспаспортной гостьи, звучит следующий диалог:

– Ваш документ?

– У меня нет! В гостинице забыла (жалобно).

– Мы её знаем! Это наша! Пропустите её, пожалуйста! – галдим мы хором.

Офицер оценивающе смотрит на неё, потом на нас, машет рукой:

– Ладно, пусть идёт!

Водитель маршрутки, посмеиваясь, рассказывал мне, как предыдущий президент, в ответ на крики из толпы: «Уходи, наворовался уже!», – отвечал: «Нет, не наворовался, не уйду!»

Дагестан – место фантастических историй. Про то, как один влиятельный чиновник вдруг так возлюбил изящную словесность, что решил издать собрание своих сочинений. Замысел осуществился, и тяжелые тома с золотым обрезом теперь украшают державные кабинеты. Чиновничья страсть стала спасительной для настоящих талантов – благодаря работе по переводу «потока сознания» в рифму несколько достойных литераторов смогли пережить тяжёлые времена.

Дагестан – край сказочных богатств. На официальном собрании, в присутствии прессы, я лично, своими ушами слышала истории про то, как влиятельные люди ходят на рынок с мешками денег (это не метафора!), и как некоторые из местных «сходят с ума», потому что не знают, на что потратить «активы».

Мне рассказывают, какие тут свадьбы – на семьсот человек, и это вовсе не у олигархов. Свадьба на триста душ – это «скромно», обычное дело. Родственники, коллеги по работе, друзья – «вот и набегает».

Муса – филолог, работает экскурсоводом, гостям он показывает крепость в Дербенте.

– У вас такой утомлённый вид, – замечаю я.

– Я женился на девушке, у которой было ещё девять младших сестёр и братьев. А у нас зять делает всё. Пока я всех выдал замуж и женил, представляете, как я устал?!..

Богатые и бедные, дворцы и лачуги. Фальшивые инвалиды и знаменитые спортсмены. Пропаганда, сервильные медиа и – отважные журналисты – язык не повернётся назвать их «провинциальными». Они – чемпионы России по смелости, по уровню поднимаемых тем. Слово здесь по-прежнему много значит, а честное слово – тем более.

– Посмотри, – говорил мне таксист в Махачкале, – какой красивый у меня был брат! Он погиб, разбился на машине.

Брат смотрел с экрана телефона. Вообще-то «цифра» убивает выразительность, но улыбчивый юноша излучал столько симпатии и доверия, что невозможно было не проникнуться его обаянием.

– Это его последнее фото. Через два часа он погиб!

– А кто виноват?

– Он.

– Кто-то ещё пострадал?

– Нет. А он был такой человек открытый, все деньги расходились по друзьям, вообще ничего не копил. Всё, что зарабатывал, отдавал людям. Сколько мы его ругали! «Мурад, будь сдержанней!»

Мы быстро едем, навстречу нам – огромный плакат с главой республики.

– Как он вам? – интересуюсь я.

– Мне он ничего плохого не сделал, – говорит таксист. – Хорошего – тоже. Значит, нормальный. После несчастья с братом я решил: ни о ком плохо не говорить, пока своими глазами не увижу, что человек поступил дурно.

Невестка моя, жена покойного брата, тяжелый человек с трудным характером. Сейчас собралась в хадж. Я хотел ей сказать: это не поможет, ты должна, прежде чем отправляться в путь, со всеми помириться. А она с моим старшим братом – в ссоре.

– Из-за чего?

– Не знаю, – вздыхает таксист. – Кто-то кому-то что-то сказал, и – пошло-поехало. Теперь уже не поймёшь, кто прав, кто виноват. Аккуратней надо быть со словом, понимаете?..

***

Рашид, узнав, что я ездила в Дагестан на праздник, посвящённый Расулу Гамзатову, отозвался о поэте нелицеприятно. Целый ворох слухов и домыслов вывалился на мою голову. Он считал «культ поэта» вредным, заслуги – мифическими.

Я возражала Рашиду мягко, но определенно:

– Поймите, у меня свой взгляд на Гамзатова, и Вам трудно его пошатнуть.

Первый раз в Дагестан я приехала в 2003 году, когда в республике с государственным размахом праздновалось 80-летие Гамзатова: в Сочи его поздравлял президент России, а в Махачкалу на торжества собрался почти весь бывший Союз. Украинцы, грузины, русские, узбеки, таджики, казахи…

Хорошие были времена! «Что пройдет, то будет мило». Само слово моё было летящим, весомым, а впереди – годы и годы красивой и многотрудной жизни.

Гамзатов тяжело болел, но ему ещё доставало сил шутить из президиума: «Я не такой хороший, как вы думаете – я себя лучше знаю. Но я и не такой плохой, как думают многие другие…»

Фотоаппарат запечатлел несколько судьбоносных кадров. На фоне вечернего, будто грозового неба, в дружеских объятиях – Расул Гамзатов и Валентин Сорокин. За каждым – родной народ, громада сделанного.

Помню овации, которыми зал встретил речь Валентина Васильевича:

– Я, русский поэт, очень люблю поэта Расула Гамзатова, поэта всех народов великого Союза Советских Социалистических Республик! Я хочу, чтобы над его мудрой, седой головой, над его родным Дагестаном, над нашей родной Россией летели, плакали, пели белые журавли! Гамзатов – сын Дагестана, пророк и певец Кавказа, защитник СССР!..

Тяжелые воды Каспия, автоматчики с лицами, закрытыми балаклавами, мальчишки-горцы в черкесках, лезгинка на горе Тарки-Тау. А внизу – тесный город из камня в белесой дымке. А вверху – слепящее солнце в бездонной сини. Вечность, тревога, неизбежность неизвестности!

Прошли годы, лет десять, наверное. Со сцены «Театра поэзии» в Махачкале я читала стихи о красном коне и бесстрашном всаднике. Это было не выступление, а самая настоящая джигитовка. Кавказ слабых не любит! Здесь ценят красоту, изящество, ловкость, силу, точность. Любят кокетство и богатство, целомудренность и верность.

В тот вечер удача была со мной. Ещё бы! Не стихи, а метательные кинжалы из лучшей уральской стали, вот что было со мной в ту джигитовку! «Я видел много, понял много, /Я был в аду и вышиб дверь. /Гуди, бетонная дорога, /Копыта, цокайте о твердь!»

Много ещё можно было что прочесть… «Жду я славы для своей судьбы».

В тот же день нас принимали в доме Расула Гамзатова. Мы сидели за большим столом «узким кругом» и неспешно вели беседу, вплетая слова в цветастый ковёр памяти. Кудрявый мальчик Расул, правнук, играл на скамейке в серьёзные детские игры. Чистое лицо, ясные глаза. На стенах – оружие, чеканка, керамика, картины и – ничего музейного, чопорного.

Потом мы смотрели библиотеку, я радостно узнавала «свои» книги. Пятитомник Ивана Бунина, первое советское собрание сочинений, цвета морской волны, с золотой сеточкой по корешку. Книги издательства «Современник». Сборники Есенина…

Странное чувство охватило меня позже, в Дербенте. Как будто я попала в средневековье. В старом городе и в старой крепости, на берегу моря – Каспийского – в дымчатой и спокойной голубой воде. С редкими белыми чайками, наслаждающимися полётом, с розовым и алым закатом, бросающим золотые блики на галдящее побережье.

…В Дербенте нас ждали в лучшей школе города. Звучал гимн Дагестана, хвала родной речи, здравицы её певцам. А я уже соскучилась по дому. Говорила, а зал подхватывал: «Если крикнет рать святая…»

В сердце и на устах звучало: «Я скажу – не надо рая, /Дайте родину мою!»

***

Но какой же очерк без курьёза! Во-первых, он будет скушен, во-вторых – неполон.

Лариса – поэтесса из кавказской республики. Женщина с яркой красотой, с горделивой осанкой. Одета со вкусом, ведёт себя с достоинством. Ходит без платка. Принципиально: «Я – человек советский, убеждений своих не меняю. Нынче все стали та-а-кими верующими!.. Откуда ж столько воровства вокруг?!»

Лариса приехала на конференцию, посвященную правам женщин. Заселилась в гостиницу, определенную организаторами, а там – горячей воды нет, полотенец нет, дверь не закрывается. Весь вечер в соседних номерах – шум, гульба, хохот.

Стала она звонить в оргкомитет, жаловаться. Договорились, что утром за ней приедут, переведут в другое место.

Гостиница – плохая, но построена в хорошем месте, на самом берегу Каспия. Утром Лариса сидит в беседке, увитой лианами, любуется морем, вдыхает ароматы. И сама – свежа и благоуханна, как распустившаяся роза.

Подходит к ней парень. Говорит по-деловому:

– Ну, что, поехали?

«Во, думаю, оргкомитет сработал! А раньше в Махачкале так медленно согласования шли. На всякий случай решила узнать, в какое место переселяемся».

Говорю:

– Куда едем?

Парень удивился:

– Как куда? Домой.

– Домой?

«Наверно, квартиру сняли».

– Да. Пять тысяч плачу!

«Неужели за доклад?!.. Приятная неожиданность!»

– А там все наши будут?

– Нет, – говорит парень, теряя терпение, – только ты.

Соображаю: «Значит, однокомнатная квартира. Но как он меня узнал, интересно?»

– А вы от Фатимы?

Парень говорит в раздражении:

– Да от какой Фатимы?.. Я – сам по себе! Мы едем или нет?! Я, – он подбоченился, выкатил грудь и назвал свою национальность.

Мол, приглашая, честь тебе оказываю.

«И тут до меня дошло, куда он меня зовёт!.. Я ему такую неприятную фразу выдала! На его языке. Он аж пятнами покрылся от злости. Думала, убьёт меня!.. Но, ничего, стерпел, развернулся и ушёл. Тут и водитель от Фатимы позвонил. Говорю: забирай меня скорей из этого шалмана».

У Ларисы – дар актрисы, сценку она пересказывала в лицах, и мы, слушатели, покатывались от хохота.

– Представляете, как я отстала от жизни! – вздыхала поэтесса. – Никогда в жизни со мной такого не было…

– А в Махачкале к Вам в первое же утро нерядовой интерес!..

– И, самое смешное, он мне в сыновья годится! А я, глупая, чуть не поехала с ним. Гонорар за выступление смутил – никогда не платили раньше.

– Хорошо выглядите, в сериалах можно подрабатывать.

– Ага, про кавказское долголетие…

На конференции, как водится, звучали жалобы на тяжелую женскую долю. И о том, что «замуж выходить не за кого – мужчины работать не хотят, только почитания ждут». И про то, что «если женщине тридцать, и она не в браке, хоть вешайся – позор семье, роду». А вот рассказы участниц форума из другой кавказской республики про радости многоженства здесь понимания не нашли.

Женщины Дагестана – под стать своему краю – «стране гор». Гордые! Моя новая знакомая – броская горянка в расцвете лет. Рослая, с большими чёрными глазами, с белым чистым лицом, с массивными серебряными украшениями. Мать троих детей, молодая бабушка. Живёт в Махачкале, работает на государственном предприятии.

Рассказывает:

– Прислали нам директором высокопоставленного «силовика»-пенсионера. Прежний руководитель был хороший человек, специалист, но его «ушли». А новый сразу, на общем собрании, стал на нас орать, что мы неправильно работаем, бездельники, лодыри, и он, мол, наладит дисциплину. Они же рано выходят на пенсию, а привычки остаются – всех «строить» вокруг.

Вскоре мне женщины стали жаловаться, что директор их оскорбляет. Но люди терпят: с работой плохо, деваться некуда.

И вот он ко мне подходит однажды (дело было во дворе предприятия) и небрежно, с матерком, говорит: пойди туда-то и сделай то-то. И, знаете, я, как услышала это обращение, дальше со мной всё самопроизвольно произошло: схватила его за грудки, чуть приподняла, и слегка стукнула затылком о ствол дуба!

– А он?!

– Он онемел! Глаза выпучил! Это же совершенно невозможную вещь я сделала!

А я его прижала к дубу и говорю: «Запомни: я тебя убью, но слушать эту гадость не буду! При мне отец никогда ни одного грязного слова не сказал, близкие мне такого не говорили, а уж тебе-то я тем более не позволю это произносить!..»

– И что дальше?

– Шёлковым стал!

– А другие?

– А другие терпят…

***

Все женщины мира похожи друг на друга – все хотят любви, мечтают о ней.

«Есть или нет любовь?.. Никакой любви нет! Люди вместе живут, притираются, и, в конце концов, становятся единым целым. А любовь – это сказка, придуманная писателями.

Я так любила папу, а он меня побил и отдал замуж. Мне было восемнадцать лет. А почему так получилось? Моя старшая сестра испугалась будущей свекрови (строгая очень!), и, пока её парень был в армии, выскочила замуж за другого. А жених вернулся со службы, пришёл к моему отцу и стал его укорять. Тогда папа говорит: бери вторую дочь, она ещё лучше!

А я так замуж не хотела идти!.. Отец меня заставил: «У меня ещё есть дочери! Мне некогда с тобой миндальничать, мне надо их судьбу устроить!..»

Когда папа умирал, он позвал меня к себе и говорит: «У меня нет сына, но зато у меня есть ты! Твоей воле и характеру многие мужчины могут позавидовать. Я завещаю тебе сестёр».

Как мне было тяжело!.. Какая ответственность на мне лежала! Много лет я на себе груз их судьбы тащила. Выдала младших замуж, дождалась, пока они родят детей, построят свои дома. Всё у них хорошо. Недавно я их позвала к себе, говорю: «Сёстры, я для вас сделала всё, что могла. Волю отца выполнила. Дайте теперь мне пожить своей семьёй».

А у меня в саду есть розы всех сортов. Ещё я люблю ромашки, пионы. С жасминовым кустом я долго разговаривала – просила, чтобы он зацвёл. И он, молодец, послушался! Растения, деревни, камни – всё живое вокруг нас.

Я люблю древность, историю. Во дворе дома я устроила «скалу», где из старинных кувшинов струится вода. Собираю чеканки, домашнюю утварь, милые вещицы из прошлого. Они так много говорят моему сердцу!.. Приходят подруги, удивляются: «У тебя как в музее!»

Вот так я прожила… Моя сестра – первая любовь моего мужа, так получается. А жизнь её не сложилась. Наверное, Бог наказал – муж её рано ушел из жизни, и она так намучилась, бедная…»

Устав от пафоса, от парадных речей, мы, женщины, негромко говорили о любви, о семье, о своих тревогах. А вокруг – горы, «морщины планеты», мы ехали по серпантину, а внизу, в ущелье, парил орёл. Мы были рядом с пропастью, но смотрели на неё привычно, как на пройденные годы.

«Нет, любовь есть!» – вздыхала пожилая писательница. И рассказывала, как мать сожгла её рукописи – первые стихи. Потому что нельзя девушке писать о своих чувствах! Долг – прежде всего. Замуж она вышла по совету родителей. Теперь у неё четыре взрослых сына, есть внуки, она – уважаемая мать. А любовь… Любовь была в тех сожженных листочках, в откровенности первого чувства. Она как нежность распускающегося бутона – неповторима.

…Мы подъезжали с Рашидом к моей улице. Уже обсудили коррупцию в Дагестане и в России («я мечтал стать дипломатом, учиться в МГИМО, но мне дядя – а он очень состоятельный человек – сказал: столько денег для взятки у меня нет!»), подлинное и мнимое благочестие. «Вера мусульманская в Дагестане больше показная – «друг перед другом». Хотя взятки берут, грабят и убивают так же, как и атеисты. Социализм больше подходил Кавказу – в нём нет метафизической глубины, зато жизнь устроена понятно, «по справедливости». Теперь наука отстала от религии, а общество скатилось в суеверия».

Наконец Рашид перешел к вопросам самым личным.

– Мама говорит: «Женись!» Я и сам вижу, что пора. А на ком?.. В выходные езжу в закрытый клуб для богатых. И, знаете, очень неприятно видеть моих землячек, которые унижаются, чтобы попасть в такое заведение, завлечь состоятельных женихов. Все их уловки – как на ладони. Любви мне хочется, взаимопонимания. А домохозяйку я и так нанять могу! Деньги есть. Но чувства – не купишь. Да что чувства… Бывает, что и поговорить по-человечески, душу отвести, не с кем.

***

А вообще Дагестан был со мной с отрочества. Лермонтов! Эти стихи я знала наизусть (и многие другие, конечно), но всё равно переписывала в толстую тетрадь с тёмно-зелёной клеёнчатой обложкой: «В полдневный жар в долине Дагестана /С свинцом в груди лежал недвижим я…»

Вот так – от тёмно-зеленой общей тетради со стихами до тёмно-зелёного фолианта «Народы Дагестана». Вот и ещё одни круг, одно таинственное кольцо замкнулось в моей жизни.

Вслед за Лермонтовым я буду переписывать в тетрадь Есенина, Пушкина, Маяковского. Все поэты – «кавказские». Видно, не миновать этих дорог русскому человеку.

Дагестан – это возвращение в детство. Я росла в многодетной семье, с рождения знала, что такое «род» и «народ», слушала протяжные песни на голоса, каталась на лошадях. С той поры много воды утекло, всё изменилось. И только здесь, в заповеднике традиции, многое осталось из прежней жизни.

С Бурлият мы давно не виделись, но она меня сразу узнала, хотя я была с другой причёской, да и годы меня изменили. А вот в ней всё было так же броско и жизнелюбиво, как прежде! Чёрно-золотистое платье с люрексом, босоножки на высоких каблуках, яркие маникюр и педикюр. Но, главное, глаза её сияли. «Убегаю! К мужчине!» – успела она шепнуть мне (мы встретились на официальном банкете). В прошлый приезд она поведала мне о своей непростой личной жизни, и мы словно продолжили разговор с того самого места, на котором остановились. «Постой, – успела я её спросить. – А как твоя дочь?» «Ой, сложно! Надо вести к экстрасенсу. – Зачем?!.. – Мне посоветовали, а то не сможет больше родить. – Так у неё же сын? – Мало! Надо, чтобы хотя бы трое было!.. А один – что?..» – и она развела короткими, ладными ручками в изумлении, будто, придя к богачу, увидела нищего.

Бурлият вложила мне в ладонь кулон с лунным камнем. «Возьми! Я специально для тебя принесла. На память! Знала, что увижу тебя».

Из Дагестана я привезла много книг, мусульманский белый платок, пять литров коньяка «прямо из бочки» в специальной таре (уже несколько лет прошло, а у меня ещё есть этот чудесный напиток; «только для своих, вы нигде такого не купите», и, да, согласна!), но главное – книги. Я обещала их начать читать прямо в самолёте, но вместо чтения стала записывать свои впечатления, чтобы ничего и никого не забыть.

Что же я оставила на этой удивительной земле? Часть своего сердца! Чувства, время своей жизни.

В ночь перед отъездом я ходила к морю, слушала угрюмое, глубокое ворчание тёмных, грозных волн. Сидела в кафе на берегу, слушала музыку. Ансамбль, ведомый чёрнокосой дородной солисткой – в длинном шелковом платье, со звенящими монистами на пышной груди – чередовал турецкие, русские и местные песни. Кафе называлось «Лунный берег», и в небе светила кавказская луна, чем-то неуловимо отличающаяся от нашей, русской. Загулявшая публика, между тем, стала поддерживать певицу танцами; солидные пары с поднятыми руками кружились на узком пятачке сцены.

Утром, глядя в иллюминатор самолёта, я тоже увидела море – огромное, синее, похожее на грозовое небо.

…Главное для замужней женщины, объясняли мне в Дагестане, это – приём гостей. В любое время дня и ночи в доме могут появиться гости. Семья, дом, дети – всё важно, и всё должно быть под контролем хозяйки. Но гости – выше. Это честь семьи. Каждый гость всегда наособицу – со своей правдой, со своей «джигитовкой».

Но вот я и дома!.. Каждое возвращение – встреча с самим собой. «Всё одолеешь, море и пустыню, /Леса возьмёшь и горы на пути. /Но если вдруг душа твоя остынет, – /Её снегов уже не перейти».

Здравствуй, здравствуй, душа моя! И – спасибо тебе за путешествие. Да будет мир – в сердце и на земле.

«Мы не хотим жить так, как принято у вас» – Общество – Коммерсантъ

Одна из самых заметных групп дагестанских «блюстителей нравственности» называется Imamat Dagestan — на ее закрытый аккаунт в Instagram подписаны более 13 тыс. человек. Организаторы махачкалинского аниме-фестиваля рассказывали “Ъ”, что именно отсюда поступали угрозы. Специальный корреспондент “Ъ” Александр Черных побеседовал с одним из администраторов группы 21-летним Исламом Нугаевым, заявившем о себе как о «представителе молодежного движения Imamat Dagestana». Как оказалось, господин Нугаев неплохо знаком с аниме-культурой и не имеет ничего против комиксов и мультфильмов — до определенной черты. О том, кто имеет право устанавливать эту черту, молодой человек рассказал в интервью “Ъ”.

— Почему вы и ваши товарищи выступили против фестиваля?

— Я бы хотел прежде всего прояснить: негативное отношение к таким мероприятиям — это не признак отсталости. Не надо думать, что мы в Дагестане сидим в деревне, ничего не знаем о современной культуре и поэтому хотим все новое запретить. Это не так. У нас в республике проходит много мероприятий, связанных с современной культурой. И я ничего против гик-культуры не имею, я сам ИТ-специалист, я занимаюсь digital marketing.

Техника, компьютерные игры, аниме, комиксы — я это знаю и понимаю.

У нас есть гик-магазин в Махачкале, вы спокойно можете прийти, купить комикс, значок, атрибутику. У меня самого лежат на полке комиксы по Warcraft, по «Звездным войнам», книга по Skyrim. Но главное — не переступать грань. Если это увлечение в пределах нормы — то никаких проблем вообще не будет. Если люди не превращаются в неформалов.

— Это как?

— Неформал — это когда ты начинаешь вести себя неподобающе, например волосы перекрашивать. У нас в республике основная часть населения — религиозные люди. У нас с самого детства в мужчинах воспитываются высоконравственные мужские качества — честность, храбрость, отвага, мужество.

И для нас, настоящих мужчин, чуждо, когда люди перекрашивают волосы, занимаются чем-то, что не совсем соответствует жизни обычного человека.

Я понимаю, сейчас вы скажете, что эти люди так самовыражаются…

— Да, это один из возможных аргументов.

— Человек самовыражается, мы это понимаем. Но когда они начинают проводить такие мероприятия — мы будем против. Мы не хотим в республике такого разврата. Даже директор театра говорил, что на фестивале были короткие юбки и танцы с эротическим подтекстом…

— Но сами ребята говорят, что это неправда. Что у них были обычные школьные юбки и все танцы были пристойными.

— Что ж, может это действительно была придирка со стороны руководства театра. Даже если так — я считаю, хорошо, что оно воспользовалось таким поводом и пресекло разврат.

Не будет проблем, если люди просто интересуются аниме, культурой японской. Пусть собираются небольшими компаниями в своем гик-магазине. Главное, не особо афишируя.

— Но они же не стоят на площади и не требуют, чтобы все смотрели аниме. Они не проводят аниме-парадов. В театр пришли только те, кто этим интересуется.

— Понимаете, такое отдельное мероприятие может не очень хорошо сказаться на всей республике, на ее будущем. Это ведь может пойти дальше, приобрести массовый характер.

Сегодня аниме-фестиваль в театре, а завтра везде ходят с крашеными волосами. Вот чего мы не хотим.

Вы не сможете нас понять, вы воспитаны по-другому, у вас другая ментальность. Я прекрасно понимаю ваши аргументы, но мы с вами разные. Вы скажете, что человек выбрал такой путь самовыражения. А я не хочу, чтобы такие методы самовыражения у нас стали нормой.

— Вы против окрашивания волос, но насколько я знаю, в некоторых течениях ислама есть традиция красить бороду у мужчин…

— Нет, никоим образом в Дагестане такого нет. Возможно, вы читали какую-то недостоверную информацию. В исламе существует множество течений, но в Дагестане суннитское течение. Оно считается наиболее правильным, и там такой традиции нет.

— Вы говорили, что мужчин в Дагестане правильно воспитывают. Те, кто был на фестивале, рассказывали мне, что детям было страшно из-за этих угроз, что там девочки маленькие плакали в зале. И мне лично кажется, что если люди позволяют себе прийти в театр и запугивать девочек — это вряд ли может считаться мужественным поведением.

— (Вздыхает.) Лично я отношусь негативно к таким вещам. Но есть такое понятие — горячая кровь. Когда человек в обычной жизни вежливый, но вдруг происходит ситуация, которая ему совсем не нравится. Конечно, он может сгоряча нагрубить. Я не считаю это правильным, мужчина должен сначала думать, а уже потом делать.

Мне кажется, стоило прийти в театр, спокойно объяснить, что мы не против аниме — но массовости в этом деле нам не надо. Но есть, конечно, и те, кто мог нагрубить и испугать.

— И вы с такими людьми на одной стороне.

— Да, они наши союзники. Но у каждого человека свой подход. Наверное, если бы я был более отмороженным… Точнее сказать, привык совершать необдуманные поступки, то, может быть, тоже пошел бы угрожать. Но это неверный подход.

— Хорошо, но в ваших группах распространялась информация об этом мероприятии. Вы же понимали, что найдутся горячие головы, которые будут угрожать. Разве вы не чувствуете ответственность за их действия?

— Мы чувствуем ответственность, но мы просто информировали людей и призывали к цивилизованному методу решения проблемы. Мы не требовали кого-то бить, угрожать. Мы просто обращаем внимание людей на то, что в республике должны остаться наши традиции и законы.

Мы помним, сколько лет имам Шамиль сражался за будущее нашей республики. Как сражались его алимы, как чеченский народ нам помогал. И что, мы теперь это просто так отдадим? Мы позволим подменить нашу культуру, соблазнить дагестанцев чем-то западным? Нет, мы этого не позволим.

И когда девушка на фестивале танцует в коротких шортах — это противоречит нашим законам. Не законам Российской Федерации, а нравственным, моральным законам.

— Но живем мы в Российской Федерации. И в государстве нет закона, запрещающего в шортах танцевать.

— Вот сейчас в России концерты запрещают везде. Вы сначала скажите полиции, что нет такого закона, концерты запрещать. А здесь не полиция отменяет, а народ. Народ не хочет таких фестивалей, понимаете.

— Но как вы можете говорить от имени всего народа? Ведь на фестивали были и дагестанцы. Они разве не часть народа?

— Мы считаем, что дагестанцы не должны были там присутствовать. Если они туда пошли — значит, родители не занимаются их воспитанием, не объясняют, что хорошо и что плохо.

Вы говорите про плачущую девочку — но если бы ей родители дали правильное воспитание, то ее просто не было бы на таком мероприятии. Она бы просто тихо, молча, интересовалась аниме и никому не мешала.

У нас в республике молодежь взрослеет быстрее, чем в российских регионах. Потому что мальчикам объясняют, как должен вести себя мужчина, девочкам — как должна вести себя женщина. У настоящего дагестанца просто не возникнет желания пойти на такое мероприятие. Взрослый человек должен серьезными вещами заниматься. Например, на митинг ходить, отстаивать гражданскую позицию.

— А вы ходили на митинги?

— Я лично на митингах не присутствовал, но имел желание. У меня просто пока не получалось. Я бы, например, пришел на митинг Алексея Навального.

— Даже несмотря на то, что он говорил: «Хватит кормить Кавказ»?

— Насчет этого есть какие-то возражения, да, но мне это не особо важно. Даже если он это говорил — наверное, он этим высказыванием хотел понравиться российской части населения. Он политик, это понятный ход. Но если он станет президентом, что маловероятно, и снова что-то такое скажет — ну, Кавказ будет очень недоволен.

И ведь Навальный тоже говорит от имени народа. Он говорит, что наше государство несправедливо поступает с народом. И вот за это я пойду, под этим я готов подписаться.

— Ребята с фестиваля рассказывали, как они весь год шили костюмы, репетировали выступления, как приехали из других кавказских республик. И их лишили праздника. Разве с ними справедливо поступили?

— (Вздыхает.) С ними несправедливо поступили. Но опять-таки, этой несправедливости не должно было быть, потому что самого фестиваля не должно было быть, понимаете? Хотите фестиваль — ну сделайте его таким, чтобы взрослые парни не переодевались в костюм Наруто, других аниме-персонажей. Если ты подросток, ты должен становиться мужчиной, а не ходить как непонятно кто.

— А Наруто вам чем не нравится? Он же хороший персонаж — смелый, мужественный.

— Да нет, это неплохой мультфильм, его можно посмотреть. И остановиться на этом, а не переодеваться. Вы скажете опять, что это самовыражение личности, но давайте уже отбросим это. Есть мужчина. Есть женщина. Есть признаки, которые присущи мужчине, есть те, которые присущи женщине. Не надо их смешивать.

— Вы перечисляли эти «мужские» признаки — честь, мужество, отвага. Но мы с вами знаем честных и сильных женщин — и знаем, сколько мужчин не подходят под эти определения. Получается, что это «общие» качества личности, а не «мужские» или «женские».

— Безусловно, но я имею в виду еще какие-то признаки. Вот на фестивале слушали K-pop, корейских певцов, которые выглядят как женщины. Вы считаете, что это нормально? Или вы считаете, что девушка может себя вести как пацан?

— Вы знаете, у нас выражение «вести себя как пацан» в принципе звучит негативно. Так никто не должен себя вести, ни женщина, ни мужчина. Вот тот чеченский парень, который кидался банкой в автобусе и потом получил нагоняй от Рамзана Кадырова — про него бы у нас сказали: «Ведет себя как пацан».

— Да, он очень плохо и неправильно поступил. Действительно есть люди, которые от нас приезжают и позорят Кавказ. Но я сейчас учусь в России, в Ростове — и вижу намного худшее поведение. Тут нет уважения к старшим, даже место в автобусе им никто не уступает. При старших матерятся, пьют перед взрослыми. Тут курят на улице в открытую, тут девушки в коротких юбках ходят. Вы считаете это нормальным? А мы не хотим, чтобы такое поведение и в нашей республике стало нормой.

— Вы же понимаете, что на это ответят: «Тогда почему вы в Ростове учитесь, а не в Дагестане?»

— Да, я учусь у вас, потому что тянусь к новым возможностям, ищу хорошее образование. У нас сейчас начинают бороться с коррупцией в республике, но с образованием пока не все хорошо. Хотя и в Ростове оказалось не очень хорошо.

— То есть, в Дагестане хорошее воспитание, высокая мораль, нравственность — но коррупции они почему-то не мешают?

— Это разные вещи. Я знаю, что мы друг друга не поймем в этом вопросе — у нас просто разная ментальность. Но поймите и вы, что для нас мораль и нравственность очень важны.

Я ничего обидного не хочу сказать, но вы в России растеряли свои морально-нравственные устои.

Мы не хотим, чтобы это и в Дагестане повторилось. И мы знаем, почему это произошло у вас,— просто в какой-то момент тут перестали порицать плохое поведение. «Пусть самовыражаются, пусть делают, что хотят» — и вот к чему это у вас привело. Знаете, как говорят: «Хотите уничтожить народ, тогда растлите их женщин».

Так и здесь. Аниме — это их дело, пусть смотрят. Но когда они переступают черту — это становится общим делом.

— А кто устанавливает эту черту?

— Сам народ установил эту черту. Наша история установила эту черту. Наша религия установила эту черту. Черту устанавливают люди, которым небезразлично наше будущее.

Поймите, мы не какие-то отсталые фанатики, все сложнее. Я смотрел «Наруто», смотрел «Рыбку Поньо на утесе», я знаю, что такое аниме и комиксы. Но мы не хотим жить так, как принято у вас.

— А мы вообще можем ужиться в одной стране?

— Можем, конечно. Мы с вами час разговариваем и никак друг друга не обидели. Просто нужно помнить, что у нас есть собственные убеждения, ценности и религия.

В Махачкале был сорван фестиваль «АниДаг-2018», посвященный комиксам, мультфильмам-аниме и азиатской культуре. Мероприятие должно было пройти уже в седьмой раз, однако в соцсетях начали распространяться призывы «не допустить разврат» и «мочить неформалов». Спецкорреспондент “Ъ” Александр Черных поговорил с дагестанскими подростками, которые «весь год готовились к фестивалю и лишились праздника». А потом выяснил точку зрения одного из лидеров «блюстителей нравственности», который сам оказался поклонником аниме — но при этом выступает против фестиваля.

Пьяный дагестанец откусил девушке ухо из-за ссоры в отеле Петербурга

Фото: pixabay

Читайте нас в Google Новости

В петербургском отеле поругались парень с девушкой, в итоге 29-летний уроженец Дагестана откусил возлюбленной мочку уха. Женщину госпитализировали после того, как в 02:30 ночи была нажата тревожная кнопка.

По данным «Фонтанки», нападавший живёт в Петербурге с родителями уже 18 лет. Он сам забронировал номер в гостинице и пригласил туда свою девушку.

Около двух ночи он начал за ней бегать по всему отелю.

16 февраля в 02:33 поступила информация о том, что персонал одного из отелей воспользовался кнопкой тревожной сигнализации. Через три минуты к объекту прибыли сотрудники Росгвардии и задержали нетрезвого постояльца, который нанёс телесные повреждения своей знакомой, — сказано в официальном комментарии ГУ Росгвардии по городу.

На место выезжали следователи. Задержанного передали сотрудникам полиции для выяснения обстоятельств.

Ранее NEWS.ru рассказывал историю жителей Самары Екатерины и Артёма, которые в поисках заработка решили отправиться на Ставрополье. Им предложили хорошие деньги. Но оказалось, что молодые люди попали в настоящее рабство к дагестанцам. Об этом рассказали активисты движения против рабства «Альтернатива».

Добавить наши новости в избранные источники

«Ты бородатая марионетка, Рамзан, слышишь, да?». Оскорблявший Кадырова в инстаграме дагестанец и его знакомые поехали в Грозный — и пропали

Внезапная поездка в Грозный

Вечером 9 февраля 62-летний житель Дербента Хаким Аскеров гостил у своего знакомого, 35-летнего Сеидайдина Мустафаева. Жена Мустафаева Насиба говорит, что Аскеров когда-то дружил с покойным отцом ее мужа, поэтому и с Сеидайдином, несмотря на существенную разницу в возрасте, поддерживал приятельские отношения.

Насиба Мустафаева вспоминает, что в девять или десять часов она начала готовиться ко сну — они с мужем собирались лечь спать, как только проводят гостя, но Сеидайдин неожиданно сказал, что уезжает. «Они кушали, он резко встал, начал вещи собирать. Я даже не поняла. Ты куда, говорю, собираешься, — говорит Насиба. — Он мне вообще сказал, что он в Махачкалу [поедет], он меня обманул. Я говорю: «Зачем? Утром поедешь». Я так просила его, будто чувствовала: «Не езжай, я тебя прошу, не езжай, зачем ты туда едешь?»».

Уже в дороге, по словам жены, Сеидайдин позвонил ей по видеосвязи и попросил показать детей — двухлетнюю дочку и восьмимесячного сына. Когда на следующий день, 10 февраля, Насиба попыталась дозвониться до мужа, его номер был выключен. Хаким Аскеров на звонки тоже не отвечал, а через некоторое время и его номер оказался вне зоны доступа.

В тот же день Насибе позвонил «какой-то друг [Сеидайдина] с Москвы» по имени Хамза: «Говорил, [муж] в Махачкале, его задержали. Мы поехали туда, а родственники — в ГАИ, [где у них были знакомые], сказали: «По камерам посмотрим». [Мы] во всех отделах Махачкалы были, и в ЦПЭ. Сидели в Советском РОВД [Махачкалы] до часу ночи. И [нам] сказали, что в Махачкале его миллион процентов нет. Просто связи [в полиции] есть, думали, мы его как-то вытащим. Но мне позвонили и сказали: «Эта машина поехала в Грозный, за рулем сидел старый, твой муж — рядом»».

Знакомые из ГИБДД, утверждает супруга, по камерам видеонаблюдения отследили, что серебристая Lada Kalina Аскерова въехала в Грозный, но обратно уже не возвращалась. О том, что в машине был еще один пассажир — 30-летний дербентец Ниллан Алиев — Насиба Мустафаева узнала от жены Хакима Аскерова, рассказавшей, что мужчины завозили ее домой, по пути подобрали Алиева и дальше уехали уже втроем. Насиба была знакома с Алиевым — соседом, помогавшим им с мужем ремонтировать дом.

Его мать Наргиз Казимова рассказывает, что созванивалась с сыном днем 10 февраля — тот попросил прислать фото паспорта, чтобы предоставить в грозненском хостеле «Турист», где остановились приятели. Казимова удивилась, узнав, что сын находится в Грозном.

«У него даже не намечено было ехать туда, он без паспорта поехал, — говорит она. — Я сразу сказала: «Возвращайся обратно!». Он сказал, что завтра приедет и [с тех пор ] никакого ответа. Вот этот Мустафаев сказал [моему сыну], что у него там работа есть. Он же у меня внутреннюю отделку делает. Мол, там работа, поедем посмотрим, обманным путем забрал он его. Вот и все, вот так и случилось. Общения [между Алиевым и Мустафаевым] не было никакого».

В хостеле «Турист» журналистке «Медиазоны» подтвердили, что мужчины останавливались у них месяц назад, но отвечать на дополнительные вопросы отказались, сославшись на то, что уже все рассказали «уполномоченным органам».

Видео про Кадырова

Незадолго до исчезновения Сеидайдин Мустафаев выложил в своем инстаграме видео, на котором он курит на фоне мечети «Сердце Чечни» в центре Грозного, писала Baza. В Чечне в целом неодобрительно относятся к курящим, например, в начале января министерство республики по туризму опубликовало в своем инстаграме памятку для приезжающих: «Девушки в Чечне не курят. Если вы неспособны сдержать свои вредные привычки, то делайте это в таком месте, где вас никто не увидит. Мужчинам курить можно. Но при появлении людей старшего возраста, лучше тактично спрятать сигарету за спиной. А еще лучше совместите свою поездку в Чечню с бросанием курения».

А Рамзан Кадыров еще в 2012 году говорил, что «в республике действует полный запрет на курение на территории государственных учреждений, школ и вузов». Так что съемка с сигаретой на фоне главной мечети Чечни там вполне могла быть расценена как оскорбление чувств верующих.

Как пишет Baza, Мустафаев и «ранее оставлял негативные комментарии под постами руководителей республики». «Кавказскому узлу» Насиба Мустафаева рассказывала, что страницы мужа в инстаграме «несколько раз блокировали, но он все равно создавал новые аккаунты».

«Медиазоне» она сказала, что просила мужа перестать выкладывать «злые видео», но тот не слушался. По ее словам, последние полгода у Сеидайдина «с головой было нехорошо»: постоянно менялось настроение, и «он за день мог быть как пять разных человек». Супруга собиралась записать его на прием к психиатру.

«Он говорил всякие бредни, глупости такие творил, выставлял всякую ерунду в инстаграме, там один мат у него, — вспоминает Мустафаева. — В общем, он с головой не дружил. Я не знаю, что с ним случилось. Будто на него что-то сделали, он вообще был неадекватный. Он был очень хороший как муж, и вот он такой стал».

Журнал «Дош» опубликовал один из роликов Мустафаева — на нем он курит и говорит: «Ты — бородатая марионетка, Рамзан, слышишь, да? Клоунаду оставь, марионетку оставь, ну а сам ты ходи, как смертный, как люди ходи, как народ ходи, с народом ходи, овца <невнятные ругательства>».

Родные пропавших дагестанцев говорят, что именно из-за этих записей мужчин могли похитить в Чечне «кадыровские люди» — при этом ни Ниллан Алиев, ни Хаким Аскеров таких видео не выкладывали.

«По-моему, в тот вечер [Сеидайдин] с кем-то переписывался с таким злостным видом, — говорит его супруга. — Видимо, [его спросили], что он там выставил, видимо, чеченцы или кто-то. Он кушал сидел, бросил все и резко подорвался. Видимо, они ему там писали: «Ты, если мужик, приезжай в Чечню». Мне кажется, так».

В июне прошлого года после конфликта вокруг указателя на выезде из дагестанского Кизляра «Чеченская Республика — Шелковской район», который снесли местные жители, Рамзан Кадыров пригрозил ломать пальцы за оскорбительные комментарии в интернете: «Уберите свои комментарии, мы все читаем, целая группа над этим работает. У нас адаты, обычаи никто не отменял. Поэтому для меня убить, [если] убьете меня, это не так страшно, а если вы оскорбляете мою кровь, род, мою семью, мой народ, это для меня важнее всего. Поэтому за языком следите, за пальцами следите, а то мы поломаем пальцы, вырвем язык вам. Ни один провоцирующий комментарий или видеопубликацию не оставим».

Бесплодные поиски

Родственники троих пропавших написали заявления в отделе полиции по Советскому району Махачкалы — в МВД завели розыскное дело. 20 февраля ведомство выложило сообщение о пропавших дербентцах на своей официальной странице в инстаграме — фамилий в посте не названо, но он проиллюстрирован фотографиями Аскерова, Мустафаева и Алиева.

«По словам родственников, они приехали в Грозный 10 февраля и заселились в одну из местных гостиниц. В этот день они вышли на связь в последний раз. На данный момент о их местонахождении ничего не известно. Всех, владеющий какой-либо информацией, просьба сообщить по телефонам: Дежурная часть 99-42-50 или 8 964-050-14-14», — сообщило ведомство.

Насиба Мустафаева говорит, что постоянно созванивается с полицейскими, но ничего нового ей пока не сообщили: «Я и в ФСБ, и в прокуратуру [ходила]. В ФСБ [Дербента] даже дверь не открыли, разговаривали через домофон. Сказали идти в полицию. Опера угрозыска [Советского райотдела Махачкалы] двое суток искали по всем отделам Грозного и Чечни. [Чеченские силовики] прячут их, даже если бы они в отделе были, им могли и не сказать».

По словам Наргиз Казимовой, она обращалась в Следственный комитет в Дербенте, но ей сказали, что этим делом должны заниматься в Чечне.

Терек, «Лирика», аптекарь. Как дагестанский СК расследовал, а чеченский — развалил дело о похищении силовиками жителя Хасавюрта, чей труп так и не нашли

«Ведется розыск. [Дагестанские оперативники ездили в Чечню] еще в первые дни, сейчас ведутся оперативно-розыскные мероприятия, разыскивает их уголовный розыск республики», — сказала «Медиазоне» пресс-секретарь МВД Дагестана Гаяна Гариева. Уточнить, сотрудничают ли полицейские в этом деле с чеченскими коллегами, она не смогла. В пресс-службе МВД по Чеченской республике отказались давать комментарии, попросив направить письменный запрос; на момент публикации ответ на запрос получен не был.

«Как иголка в стогу сена они же не могли пропасть? Люди могли разойтись куда-то, но машина же должна засветиться где-то. Видимо, они убрали эти фотографии тоже, черт его знает», — вздыхает Казимова.

23 и 25 февраля она выходила к зданию администрации Дербента с плакатом: «Рамзан Кадыров, мой сын пропал в Чечне, помогите мне найти его!». Женщина говорит, что многие прохожие думали, что она мать Мустафаева, и ей приходилась объяснять, что ее сын — Ниллан Алиев. Казимова раздражается: «В интернете тоже пишут, мол, он же ругается, он же как животное себя ведет. Я говорю: «Я такого сына не воспитала, еще из-за него позориться — выйти защищать. Он у меня воспитанный мальчик»».

«Я знаю, что они в Чечне, но те отвергают, — уверена Наргиз Казимова. — У меня сын — и все, больше никого, я вдова».

Насиба Мустафаева опасается, что в Чечне похищенных могут пытать. Она вообще не понимает, жив ли еще ее муж:

«Уже пятый день подряд его вижу во сне, как его заводят в какой-то железный вагон, там ни окон, ничего. И следом кто-то заходит, чтобы избить. Я знаю, его держат за эти видео, издеваются над ним или что-то делают. У него такие люди… туда попадать опасно. Даже если ты невиновен, тебя виноватым сделают там. Ну человек неадекватен, видите же, что он бред несет, зачем его бить, куда-то загонять? Скажите хоть родственникам: «Он живой, все хорошо, просто мы его держим, у нас есть на это право, есть, за что». Сидишь и думаешь, он живой или мертвый, где он вообще».

Редактор: Егор Сковорода

дагестанских парней в российской армии

Эти фотографии и комментарии были размещены кавказцами в популярной российской социальной сети odnoklassniki.com. Посмотрите, что они говорят о своей службе в российской армии.

Без Дагов армия превращается в хаос, и каждый делает то, что хочет. Такой была воинская часть, в которой я служил до моего приезда. Русские редко живут по принципам, но такие люди, как я, могут контролировать целые подразделения.

Когда я пришел сюда, я был единственным Дагом в отряде. Остальные 70 человек были россиянами. Они смотрели на меня как на сумасшедшего после того, как я разбил лицо одному из них. С тех пор мы живем по моим правилам.

В Дагестане хотели, чтобы я заплатил им 1300 долларов за то, чтобы я служил в армии, поэтому я приехал в Омск.

Они охотно берут нас на военную службу, потому что знают, что только мы можем навести там порядок.

В армии побеждает сильнейший! И дело не в вашей физической силе, а в силе вашего ума!

Саллам! Я работаю в Кинешме. Здесь двое мужчин из Азербайджана и 15 дагов. Мы всегда нарушали и будем нарушать правила навсегда!

Они больше не хотят нас принимать. Я лично видел, как старик предлагал 700 долларов, чтобы они взяли его сыновей, но они этого не сделали.

Меня всегда предупреждали о русских, но я не верил.Оказалось, что я был неправ, и при первой же возможности они закроют тебя ножом в спину.

Каждый кавказец знает, что русские нас боятся. Как вы думаете, я уважаю их? Нисколько! Я даже избил одного из офицеров, и они хотели посадить меня за это, но пришел дядя и замял дело.

** ски их всех и говори дерьмо! Лейтенанты для меня *** король ублюдков, и я могу их убить, когда никого нет рядом.

В Самаре тоже все контролируют даги.Офицеры сходят с ума, пытаясь понять, что с этим делать.

Я сам командир отделения. Я ничего не делаю. Моя жизнь похожа на сон. Офицеры уважают меня и двух моих братьев, служащих в моем отряде. Мы спим и смотрим телевизор весь день. Никого не волнует, что мы ничего не делаем. Нам говорят: «Иди сюда ебать!»

В моем подразделении они зарабатывают, продавая топливо…

Я работаю на границе с Финляндией и Норвегией. После того, как пришли 2 дага и 1 турок, нас уже никто не трогает.Мы кого угодно убьем!

Когда я служил во Владимире, а затем в Волгограде, до рассвета тусовался в ночных клубах. Это было хорошее время.

И я отобрал 15 мобильных телефонов, продал 3 тонны бензина, избил прапорщика и трахнул медсестру.

Вот некоторые мнения, авторы которых предпочли не раскрывать себя:

Без дагов армия — пионерский летний лагерь… Ни дагов, ни порядка.

Моя служба похожа на сон. В моем отряде кавказцы составляют 48%.Ночью проводим в ночных клубах, а к утру возвращаемся в бараки, чтобы проспать весь день. Против меня подали в суд 12 человек. Возбуждено три уголовных дела…

Возмущение возникает, когда в одном месте слишком много дагов, так что это тоже плохо.

Мы всегда учим мальчишек из Дагестана, что будем держаться вместе и плевать на все остальное.

Давай! Зачем мне работать самому, если я найду русского неудачника, который сделает это за меня?

Мне плевать на русских, потому что они неверующие.И теперь я уверен, что ни у кого из них не хватит смелости постоять за себя.

В моем отделении каждый день мы просто спим и тусуемся вместе. *** к с армией живу лучше чем на небесах.

Я ничего не делаю по своим принципам.

Мой друг скоро выходит из тюрьмы, и мы собираемся отомстить за его приговор. Все должны знать наказание DAGS.

Служил на Дальнем Востоке. Мы ели мороженое и семечки. Я хочу поблагодарить Дага, который служил там до меня.Они показали этим россиянам, на что похожи и на что способны Даги.

Еще несколько фотографий для вас:

«Даг 05».

«Мурманск-Даг-Махачкала».

через odnoklassniki.ru

Дагестанский мальчик, который боролся с медведями, не боится Конора МакГрегора

Пробиться на боксерский ринг с Флойдом Мэйвезером и получить 100 миллионов долларов за свои неприятности было для Конора МакГрегора очень хорошо.Но что это сделало для тех фанатов, которых интересовало только настоящее волнение от того, что он носит перчатки на четыре унции? Легко вспомнить фразу Марвина Хаглера о том, как тяжело вставать с постели для работы в 5 утра, когда спишь в шелковой пижаме. И легко волноваться. Но потом они наблюдали, как ирландец ведет себя в ближайшие месяцы.

В Дублине он оттолкнул рефери Марка Годдарда и ударил официального представителя на соревнованиях Bellator MMA — кусок мании величия, который мог привести к тому, что судья всмотрелся в МакГрегора через его бифокальные очки за пять месяцев до того, как это произошло в Нью-Йорке.В Нью-Йорке он вел себя как сумасшедший человек из подноса с молоком. Он перелетел океан на частном самолете, штурмовал Barclays Arena и швырнул стальную тележку в окно автобуса. А все потому, что Хабиб Нурмагомедов заставил Артема Лобова тошнить в коридоре гостиницы. Ммм, спать в шелке в конце концов не казалось таким уж плохим.

Через неделю он возвращается в октагон, безнаказанный UFC и выпущенный по закону. И если нужны доказательства того, что один из способов улучшить приз в борьбе за призовые места — это поведение, приводящее в ужас вежливое общество, бой за титул в легком весе с Нурмагомедовым обещает стать крупнейшим в истории ММА.Первоначально Дана Уайт назвал нападение на автобус «самым отвратительным событием, которое когда-либо происходило в истории компании», но теперь UFC возвращается на место преступления и устраивает джиги и катушки вокруг разбитого стекла. Безумный король возвращается, и он изменит ужасный 2018 год для UFC. Как сказал бы Хабиб: «Это большой драматический спектакль».

Но это тоже настоящий бой. Мужчины — это мел и сыр внутри и снаружи восьмиугольника, и уважение, которое когда-то между ними существовало, давно растаяло.План Хабиба — сделать МакГрегора «скромным».

Хабиб Нурмагомедов бьет Аль-Лаквинту в их бою за титул чемпиона в легком весе во время турнира UFC 223. Фото: Джефф Боттари / Zuffa LLC / Zuffa LLC через Getty Images

«Не только разбить, но и изменить лицо. Я хочу изменить его лицо. Конечно, с лицом я тоже могу изменить свое мнение ».

Как младший сын в семье, он все еще живет с родителями в Дагестане, вместе с женой и двумя маленькими детьми.Он набожный и консервативный, и вторжение западной культуры на его родину вызывает у него подозрения. Когда на его родине состоялся рэп-концерт, он написал в соцсетях. «Современный Дагестан. Это то, что нам завещали наши праведные предшественники? » Сочетание его спортивного мастерства и религиозной преданности делает его героем для миллионов мусульман в Евразии, и когда он появляется на публике, его окружает толпа.

Девятилетний Хабиб Нурмагомедов борется с медведем

Горная российская республика, которая граничит с Каспийским морем с одной стороны и Чечней с другой, Дагестан находится в России, но на самом деле это не Россия, как мы ее знаем, где 80 процентов населения — славяне, а очертания города красивы со всеми этими луковые купола.Как и большая часть Северного Кавказа, в этом регионе преобладает мусульманское население, и он пострадал от этнической розни с тех пор, как в начале 19 века перешел под контроль России. Насилие там усилилось после чеченских войн 1990-х годов, и мальчиков приучают к пониманию значения конфронтации. Как отец Хабиба, Абдулманап, сказал журналисту Кариму Зидану в 2015 году: «Я считаю, что каждый мужчина должен быть готов к войне… даже в мирное время. Это всегда тема для обсуждения на Кавказе.”

Борьба — это то, чем занимаются мальчики в Дагестане, и в этом регионе больше блестящих борцов вольного стиля, чем в любом другом регионе мира. На Олимпийских играх в Рио-де-Жанейро в 2016 году борцы дагестанского происхождения выиграли пять золотых медалей вольным стилем, многие из которых с необычной растительностью на лице выглядели как реинкарнации Авраама Линкольна.

Прежде чем он смог ходить, Хабиб пополз на желтые борцовские маты спортивного зала своего отца, куда приезжали мальчишки из деревни, чтобы осуществить свои олимпийские мечты.Как написал Зидан в своем замечательном профиле чемпиона UFC в легком весе на bloodyelbow.com: «Через три дня после его девятого дня рождения Хабиба вывел на улицу его отец к прикованному медвежонку. Хорошо привыкший к дагестанской культуре и патриархату даже в юном возрасте, мальчик знал, что лучше не сомневаться в желаниях своего отца. Хабиб поджал подбородок и нырнул медведю за переднюю лапу ».

Годы спустя Абдулманап сказал: «Это была проверка характера, а не упражнение.”

Есть веские причины, по которым на протяжении многих лун повествование об этом матче состояло из пяти слов: «Нет, Конор! Не делай этого! » После борьбы с медведем в девятилетнем возрасте Хабиб сделал победу над легковесами мирового класса детской игрой. У него безупречный рекорд 26-0; он ни разу не проиграл ни одного раунда. Он выглядит непобедимым. Заставить его оппонентов отступить — все равно, что запугать их к их собственному горизонту событий. Как только они оказываются спиной к проволоке клетки, он хватается за них, его единственная нога или боди-лок, как правило, означает гибель.Тащил, споткнулся или бросил, они идут вниз.

А на холсте он такой душный и жестокий, что иногда ведет разговоры с людьми на безопасной стороне клетки. «Будьте осторожны», — предупредил он Дана Уайта, когда он подверг Майкла Джонсона жестокой земле и ударам на UFC 205. «Я разобью твоего мальчика». Имеется в виду, конечно, МакГрегор.

Сторонники МакГрегора опасаются, что он будет растерзан так, что запятнает его спортивное наследие.Что странным образом ему понравится. МакГрегора мотивирует внешнее сомнение, и когда вы уже являетесь блестящим представителем того, что делаете, только будучи зависимым от опасности и не обращая внимания на риск, вы можете создать этот волшебный эликсир. Итак, у нас есть МакГрегор, мировая суперзвезда, который принимает короткие бои, соревнуется на две весовые категории выше своего дивизиона, выходит на боксерский ринг с Мэйвезером и теперь возвращается в ММА, чтобы сразиться с призраком. В то же время его дикие слова заставляют миллионы беглецов поверить в то, что революция близка.

МакГрегор за работой — захватывающее зрелище, и легко представить, как он побеждает. Это классический бой нападающего и грэпплера, почти возврат к ранним дням UFC, когда борцы с совершенно разными навыками соревновались друг с другом, и каждый мог увидеть, какая форма боя была наиболее эффективной.

Хабиб и МакГрегор сталкиваются во время пресс-конференции.Фото: Стивен Райан / Getty Images

Дебютное преимущество Макгрегора с началом борьбы на ногах. Оба мужчины борются за давление, которым комфортно, когда их соперники отступают, и поэтому, возможно, ключевой битвой конкурса является тот, кто лучше всех может навязать свою игру давления. Здесь МакГрегор преуспевает. Способ Хабиба отбрасывать своих противников эффективен, потому что угроза тейкдауна настолько распространена. Но это неэффективно. Продвигаясь вперед, он может напоминать ветряную мельницу в ветреный день. В первом матче против Нейта Диаса быстро действующий МакГрегор вылетел за заборы и выдохся.К тому времени, когда он дрался с Эдди Альваресом восемь месяцев спустя, он был хирургическим, легкомысленным и стрелял из снаряда со смертельной скоростью и точностью. Это была эволюция стиля, который тренировка Мэйвезера, несомненно, усовершенствовала.

Итак, главный вопрос боя заключается в том, как Хабиб заполучит свежего МакГрегора, не будучи разбитым и нокаутированным. Джон Кавана предсказал, что будет стрелять из раздевалки. Но, вероятно, гранитный подбородок, как у Диаса, поможет больше всего.Переживите эту левую руку, и все переменные контеста влетят в игру. И это будет плохой новостью для ирландца.

Для мужчин, живущих на Северном Кавказе в России, жизнь непростая

Для мужчин, живущих на Северном Кавказе в России, что вы делаете, когда ваша семья считает вас ответственным за то, чтобы принести домой бекон, и единственная работа, которую вы можете получить, — это работа в качестве охранник на заправке? Или что вы делаете, когда ваш отец и дед передали вам обязанность защищать честь семьи, а полиция может остановить вас и попросить взятку на каждом светофоре?

Бедность, отсутствие прав и перспектив — все это проблемы, выявленные в недавнем исследовании жизни мужчин в Чечне, Дагестане, Ингушетии и Кабардино-Балкарии, проведенном Фондом Генриха Белля совместно с международным центром «Свободные счастливые люди».Исследование включало 800 анкет и 80 глубинных интервью.

Здесь oDR беседует с координатором исследования, социологом Ириной Костериной, о результатах.

Что пробудило Ваш интерес к этой теме? Почему мужчины и почему на Северном Кавказе?

Наш интерес вызвали предыдущие исследования, которые мы [Фонд Генриха Бёлля] провели. Несколько лет назад ряд северокавказских НПО поручили нам изучить положение женщин в регионе, выяснить, с какими проблемами им приходится сталкиваться, с какими проблемами они сталкиваются и как лучше всего их решать.Оказалось, например, что женщины мало осведомлены о помощи, которую они могут получить от местных НПО: некоторые из них даже не знали термина «гражданская организация». Исследование также выявило огромное количество проблем, связанных с домашним насилием — как в глубинных интервью, так и в опросах. Этой темы было невозможно избежать: мы увидели, что это то, что больше всего беспокоит женщин.

Когда мы — исследователи и активисты — собрались вместе, чтобы обсудить эту новую информацию, мы поняли, что не ожидали масштабов трагедии в регионе.Мы оба были в недоумении и ужасе, было непонятно, что нам делать. Но одно было ясно: женщины не навлекали на себя это насилие. Оно не существовало в вакууме: оно было вызвано чем-то. Что-то его провоцировало, отягощало и узаконивало. И мы решили прислушаться к мужчинам, чтобы понять их.

На Северном Кавказе с женщинами работает около десятка НПО, но мы ничего не знали о мужчинах: что с ними происходит, чего они хотят, довольны ли они своей жизнью.До этого вся наша работа была сосредоточена на женщинах: все лидеры и волонтеры НПО были женщинами, и именно женщины и девушки приходили на 90% наших семинаров, в то время как мужчины не попадали в эту картину.

Какие точки пересечения между мужчинами и женщинами выявили ваше исследование? Есть ли общие проблемы?

Мы рассмотрели более или менее похожие вопросы в анкетах, чтобы области исследований оставались похожими. У мужчин и женщин очень схожие представления о том, в чем заключаются основные проблемы республик [Северного Кавказа].Люди были в основном озабочены повседневными проблемами своей жизни — безработицей, низкими доходами и отсутствием возможностей профессионального роста из-за небольшого рынка труда.

Денежные заботы одинаково беспокоили мужчин и женщин. Люди также говорили о коррупции, чувстве несправедливости и клановости. Некоторые проблемы (плохие дороги, некачественные условия проживания), конечно, отличались от тех, с которыми сталкиваются жители Москвы, но были похожи на те, что есть в российской провинции — внеплановые отключения электричества зимой, отключение воды на длительные периоды летом.Итак, основные жалобы были на низкий уровень жизни.

Кавказский узел | Сказка о дагестанском геи: убийства чести и вербовка в Сирию

Проблема преследования геев на Северном Кавказе стала предметом обсуждения благодаря расследованиям Елены Милашиной в «Новой газете». Однако геев преследуют не только в Чечне, но и на всем Северном Кавказе, где тема таких репрессий была табуирована в течение десяти лет. В некоторых регионах вымогательство и шантаж геев со стороны правоохранительных органов были своего рода конвейерным процессом.По словам респондента «Кавказского узла», многие были вынуждены сотрудничать с правоохранительными органами после того, как подверглись угрозам, насилию и унижениям.

История о преследовании героя интервью встречается довольно редко. Молодой салафит, практикующий мусульманин из Дагестана по имени Руслан, стал жертвой шантажа. На его друга оказали давление силовики, и он был вынужден выдать запись, сделанную скрытой камерой. Агенты ФСБ представили Руслану собранную грязь и предложили ему поработать в Сирии в обмен на молчание.

Пережив попытку отравления, после попытки сфабриковать против него уголовное дело и угрозы раскрыть его гомосексуальность родственникам и друзьям, а также нежелание идти воевать в Сирию и работать на ФСБ, Руслан был вынужден бежать. . Корреспондент «Кавказского узла» встретил его в Турции.

«Кавказский узел» (СК) : Расскажите о себе, кто вы, сколько вам сейчас лет, где вы живете и чем занимаетесь?

Руслан : Меня зовут Руслан, я из Дагестана, мне 26 лет, сейчас я в Турции.

СК : Расскажите, как вас задержали сотрудники ФСБ.

Руслан : Это было, насколько я помню, в конце 2013 года в Дербенте. Меня задержали, когда я просто шел по улице. Было около 15:00. Я договорился с одним из своих братьев (братом по вере, — прим. «Кавказского узла») встретиться после молитвы. Я подошел к тому месту, где мы договорились о встрече, но он позвонил мне и сказал, что едет, и попросил меня приехать в другое место, на перекресток.Пока я его ждал, подъехала машина; назвали мое имя и отчество. Я ответил, что это я. Они предложили мне сесть в машину, сказав, что хотят со мной поговорить. Я спросил, кто они такие; на то, что они сказали: «Ты сам знаешь, кто мы». По тону общения я понял, что они из спецслужб — думаю, из ФСБ. Они были в штатском. Меня заблокировала машина, и я не мог перейти на другую сторону улицы. Так как меня раньше несколько раз вызывали в ОВД, я сказал им: «Я уже разговаривал, и ни разу, сейчас у меня нет времени, меня ждет друг.«

Мне сказали позвонить другу и сказать, что я опоздаю на встречу. Я не дозвонился до него; Итак, мне пришлось сесть в машину. Думал, ненадолго. Я хотел сесть на переднее сиденье, но мне сказали: «Нет, сядь на заднее». Один человек уже сидел там, на заднем сиденье. По маршруту я видел, что мы не идем в ОВД. Я спросил, куда меня везут, и они сказали: «Не волнуйтесь, все в порядке. Приехал человек из Москвы и хочет с вами поговорить.«Остановились в отеле в центре города.

Они показали мне видео и сказали, что в моих интересах сотрудничать с ними, если я не хочу, чтобы все знали, кто я

Тот, кто разговаривал со мной, сидел в машине на переднем сиденье, и когда мы подъехали, он пошел вперед, а тот, кто сидел рядом со мной, последовал за мной. Я был между ними. Тот, кто шел впереди, обменялся парой слов с девушкой на ресепшене, и мы поднялись на второй этаж; они открыли нам дверь.Был там неместный человек, гость. Он сказал, что хочет поговорить со мной, и что это очень важно для меня и для него. Они спрашивали о моих друзьях разные вещи; он открыл планшет и показал изображения разных людей. Иногда после пары фото он снова показывал те же самые. Я знал некоторых людей, которых никогда раньше не видел. Общим для них было то, что все они были салафитами, в основном из нашего региона. Я сказал о том, кого знал. Кто-то был моим соседом, кто-то — моим братом, кто-то учился со мной в школе, а некоторых я совсем не знал.

Думаю, все это было снято, хотя камеры я не видел. Напротив меня сидел заезжий мужчина, а тот, кто шел позади меня, сел на кровать. Человек, который разговаривал со мной в машине, время от времени что-то писал. Когда мы общались, я чувствовал, что на меня оказывается давление. Посетитель задавал вопросы. Тот, кто делал заметки, периодически вносил и некоторые изменения; третий, видимо, телохранитель, просто молча сидел и смотрел на происходящее.

СК : Вы пытались отказаться от общения?

Руслан : Когда я сказал им, что они обещали, что разговор будет недолгим, они сказали: «Вы уйдете только тогда, когда мы вам позволим». Я сказал, что не буду отвечать на их вопросы, так как меня обманом завели. Затем он нашел в своем планшете видео, на котором показаны я и один человек, которого я очень хорошо знаю. Это было видео частного характера; это было снято в доме моего друга, с которым я там был запечатлен.Я не знал о существовании этого видео. После того, как мне показали это видео, они сказали мне, что в моих интересах сотрудничать с ними, если я не хочу, чтобы все люди, чьи номера телефонов у меня есть на моем телефоне, и все мои друзья во «ВКонтакте» знали, кто Я был как. Они взломали мою страницу во «ВКонтакте»; В моей группе были друзья из нашего региона, с которыми я общался. Не знаю, у всех ли были фальшивые страницы или нет. Мой был фальшивым, с вымышленным именем. Личных фотографий не было, за исключением переписки, где я отправлял кое-какие личные фото некоторым людям.

CK : Как вы узнали человека, которого видели с вами на видео? Вы знали, что он тоже был геем?

Руслан : Я знал это. Мы переписывались в социальных сетях, но встречались раньше, а не в Интернете. Это мой очень старый друг. Я считал его порядочным человеком, и считаю, что сейчас. Когда через полгода я разговаривал с ним по скайпу, он заплакал и сказал, что не хотел этого и был вынужден. Он сказал: «Ты им нужен». Я спросил его тогда о его семье, он сказал, что им нужно переехать в другой регион России.Возможно, на его месте так же поступил бы другой: он тогда сказал мне, что его вообще хотели убить. Когда я уезжал, он попал под такое сильное психологическое давление, что ему пришлось все бросить и уехать в Москву. Я связалась с ним только через полгода после отъезда. Они давно не давали ему покоя и заставляли его позвонить мне и узнать, где я нахожусь и что со мной происходит. После этого его пару раз забирали в ОВД; они проверили его телефон и хотели узнать, где я могу быть и наши общие знакомые.В то время он думал, что меня убили; и чувствовал себя виноватым в этом. Когда я связался с ним, он был счастлив. Он нормальный и добрый парень; сейчас он за границей.

Я перестал контролировать себя; мне казалось, что голова сейчас треснет от боли

CK : О чем еще вас спрашивали в отеле?

Руслан : Вопросов было много; основные — о круге моих знакомых из числа салафитов.Они хотели получить информацию об этих людях, кто из них был «в теме» (кто был геем, — прим. «Кавказского узла»). Насколько я знал, геев среди них не было; и я сказал, что все они нормальные люди; и их личная жизнь меня не интересовала. После этого тот, кто был местным, рассердился и начал говорить: «Если послушать, они все здесь святые ангелы». Я сказал, что если человек не поделился со мной своей жизнью, то я не трогал его и не знал о нем то, что они теперь хотели услышать от меня.Не думал, что в мечети об этом кому-нибудь расскажут.

Предложение, которое не могло быть отклонено

СК : Вас спрашивали о вашей ориентации?

Руслан : Они сказали: «Вы человек, исповедующий ислам, и вы занимаетесь такими вещами. Как вы думаете, это вообще нормально?» Я ответил, что это моя личная жизнь, и в законе нет статьи, запрещающей это; Я спросил, на каком основании меня спрашивают именно об этом.Если мой брат что-то совершает, это не значит, что я должен за это отвечать. Может, кто-то из этих ребят что-то сделал, при чем тут я? Я действительно думал, что что-то случилось; поэтому они вытаскивали всех. Они ответили вопросом на мой вопрос или вернулись к тому же вопросу, сказав, что я не ответил на него; и постоянно показывали видео с этим парнем. Потом увидел, что он начал что-то писать из моего аккаунта во «ВКонтакте»; то есть он был взломан.Я не знал, что он написал и кому. С тех пор у меня нет доступа к этой странице. Не удаляли, но в этот аккаунт давно никто не заходил.

СК : Что они вам предложили?

Руслан : Я спросил, что от меня хотят. Они ответили, что хотят добра для людей, и что многие из тех, кого я знал, были потенциальными террористами; и им нужна была информация о них. Я сказал, что у них уже есть вся необходимая информация.Они знали, кто эти люди, где они жили и в какую мечеть ходили на намаз (молитву).

Когда я услышал о Сирии, мне стало плохо. Я сказал, что никуда не хочу и ничего от них не хочу. Они предположили, что если бы я выполнил эту задачу, у меня вообще не было бы проблем

В ходе разговора выяснилось, что меня хотели отправить в Сирию. Когда я начал отказываться, они сказали, что я не должен волноваться, что все это понимают, что в Турции, а затем в Сирии меня должны встретить их люди, а затем проводить их.Они не сказали, что это люди из России или местные, но сказали, что всему меня научат. Насколько я понимаю, мне пришлось стать звеном в цепочке людей, которые иногда кого-то встречают и провожают. Они ничего не сказали о времени миссии; они сказали, что будут периодически связываться со мной.

CK : Что вы должны были делать во время этой миссии?

Руслан : Мне приходилось встречаться с некоторыми людьми. Они не сказали кого. Еще они сказали, что там были люди, которых они хотели вернуть; и мне пришлось им в этом помочь.Мне показалось, что речь идет о людях с Кавказа, которые уехали. Они не сказали, зачем им это было нужно. Думаю, меня хотели внедрить в существующую систему отправки людей в Сирию и Ирак (около 1200 выходцев из Дагестана воюют среди боевиков запрещенного в России «Исламского государства» (ИГ), — прим. «Кавказского узла») ).

СК : Они сказали вам, в какую именно группу они хотели вас представить?

Руслан : Нет, ничего об этом не говорили…

СК : Предоставляли ли они какие-либо гарантии, что вас там не убьют как агента или шпиона?

Руслан : Я их об этом спросил; они сказали, что там все под их контролем — мне не о чем беспокоиться. У них там есть свои люди; а это целая организация. Потом предложили другой вариант: если бы я был так напуган, то мог бы поступить иначе. Я занимался каким-то бизнесом и отправлял какие-то товары из Турции в Россию, и, когда мне говорили, я поехал в Сирию.Открытие какого-то бизнеса должно было стать законным основанием моего пребывания в Турции. Я понимал, что мне придется оставаться в Турции надолго, чтобы иметь возможность попасть в Сирию и из нее. Говорили, что можно было даже открыть компанию, которая будет заниматься грузоперевозками в Турции; и я справлюсь. Я понял, что это все убежище; и что не обязательно все будет так, как они описали. Я понял, что тогда они могут сказать, что планы изменились, и отправить меня в Сирию.Они хотели главного — моего согласия; но их планы могли меняться каждый день.

Когда я услышал о Сирии, мне стало плохо. Я сказал, что никуда не хочу и ничего от них не хочу. Они предположили, что если я выполню это задание, у меня вообще не будет проблем, и я смогу даже открыто преподавать где угодно, например, обучать арабскому языку.

Сотрудничество с «государством» с пистолетом в руке

СК : Почему решили, что он вам нужен?

В этот момент я почувствовал, что не должен брать пистолет в руки, но силы у меня не было; Я был как парализован

Руслан : За десять дней до того, как меня схватили эти люди, меня вызвали в Духовное управление мусульман (ДУМ) Дагестана.Там они поговорили со мной, спросили о моем религиозном понимании некоторых вопросов и о Всевышнем Аллахе; они спросили о джихаде, Сирии, как я отношусь к салафизму, как я молюсь. Они спросили, слушаю ли я некоторых проповедников или нет. Я ответил, что, поскольку говорю по-арабски, я не слушаю русскоязычных проповедников. Они записали все мои ответы. Один из них был суфием в тюбетейке. А тот, кто записал наш разговор, явно был спецагентом. Уже тогда мне казалось, что обо мне что-то знают.

Один из них спросил, не хочу ли я работать с ними, с муфтиятом. Я спросил: «Что я могу с тобой сделать?» Они ответили, что я могу преподавать грамматику арабского языка, так как я его хорошо знаю; они сказали, что я могу преподавать на их курсах. Я сказал, что пришел не искать работу; Я пришел, потому что мне позвонили и попросили приехать.

CK : Был ли интерес к вам со стороны SAM связан с вашим знанием арабского?

Руслан : Скорее всего, да.

СК : Вы сказали, что сотрудники ФСБ тоже говорили о возможности обучения. Они говорили о работе на SAM?

Я государство, и предлагаю к сотрудничеству

Руслан : Не сказали, что мне предложили работу именно в ДУМ. Просто сказали, что я могу преподавать арабский язык, грамматику, и мне никто ничего не скажет. Я ответил, что не собираюсь преподавать и выучил язык сам.Они сказали, что я, конечно, преподавал где-то в Интернете. Я ответил нет. Начали рассказывать, что те, кто сотрудничает с государством, никогда не жалеют об этом и могут решить любую проблему. Тот, кто разговаривал со мной, просто сказал: «Я государство, и я приглашаю вас к сотрудничеству». Он достал бумагу и сказал мне подписать ее. Я сказал, что ничего подписывать не буду и никуда ехать не собираюсь. Потом тот, кто сидел рядом со мной, сказал, что мне дадут 20 лет тюрьмы; и что меня посадят в России, а не в Дагестане.Когда его спросили, за что дали такой долгий срок, он ответил, что найдут за что. Они сказали, что меня будут привлекать к ответственности как спонсора террористов. Я сказал: «Какой я спонсор? Я бы хотел, чтобы кто-нибудь спонсировал меня; мое собственное финансовое положение в тот момент было плохим». Тот, кто сидел напротив, сказал: «Он нормальный парень. Не придирайся к нему». Однако он сказал, что если государство предлагает, нужно договориться полюбовно. Он сказал, что это делается для людей, для страны. Он сказал, что в республике случаются «разные вещи», взрывы, и что они не могут все контролировать; и в результате страдают мусульмане.Я сказал, что среди моих знакомых не было никого, кто устроил бы какой-то взрыв, и даже если бы это сделал мой брат — это вовсе не значит, что я в этом замешан.

СК : Чем закончился ваш разговор?

Руслан : Тот, кто меня привел, вышел из комнаты. Затем в дверь постучали; вошла девушка с рецепции и принесла воду в прозрачных стаканах. Она спросила, хотим ли мы чего-нибудь еще. Они попросили кофе с молоком и чай.Я ответил, что у меня ничего не будет. Она ушла. Посмотрела — сами начали пить воду, так что, подумал, что вода нормальная, тоже выпил. В комнате было жарко. А после этого, насколько я помню, разговаривая с ними, я перестал себя контролировать; мне казалось, что моя голова теперь расколота от боли. Был момент, когда мне стало совсем плохо; эти люди сидели вокруг меня. Я увидел, что тот, кто все время молча сидел на кровати, достал пистолет и вложил его мне в руку.Я чувствовал в тот момент, что не должен этого принимать, но сопротивляться не было сил, я был как бы парализован. Но я думаю, что смогу его оттолкнуть. Я не знаю, как долго длилось это состояние.

СК : Вы в результате дотронулись до пистолета?

Руслан : Я оттолкнул. Я понял, что мужчина позади меня пожмет мои руки; Я пытался оттолкнуть его. Не знаю, сделал я это или нет, но я услышал, как упал пистолет, и он выругался.

СК : Вы думаете, что им понадобились эти отпечатки пальцев, чтобы вы стали более сговорчивыми? Что этот пистолет с твоими отпечатками пальцев может быть тебе подброшен?

Руслан : Думаю, да.

Мне уже было все равно, у меня было такое плохое состояние, что я был готов подписать все, чтобы меня просто отпустили.

Ночной побег

CK : Как долго вы находитесь в тусклом состоянии?

Я был в таком плохом состоянии, что был готов расписаться, чтобы пройти

Руслан : Не помню, сколько это длилось, но когда я начал поправляться, было ясно, что на улице уже темно.Они разговаривали между собой и что-то обсуждали. Один из них посмотрел на меня и сказал: «Ты выглядишь довольно бледным. Может быть, ты слишком взволнован, не так ли?» Он спросил другого: «Что нам делать?» Он предложил отпустить меня, чтобы я приехала в следующий раз. Они сказали, что дали мне пять дней, после чего я должен прийти и подписать бумагу о сотрудничестве. Для меня уже было то же самое; Я был в таком плохом состоянии, что был готов расписаться, просто чтобы уехать.

СК : В конце концов, вы что-нибудь подписали?

Руслан : В здравом уме ничего не подписывал.Поэтому в стакан с водой что-то добавляли, чтобы я не мог контролировать свои действия. Я не все помню.

CK : Вы сами вышли из отеля?

Руслан : Нет, не знал. Тот, кто сидел на кровати, взял меня за руку, мы спустились по лестнице и сели в машину. Это была другая машина. Я сидел сзади; он сам сел впереди. Мне пришла в голову мысль, что меня заберут куда-нибудь за город и убьют там.Когда я сел в машину, мне стало очень легко, может потому, что мы вышли на свежий воздух. Я потеряла сознание.

Я думал, он сейчас выстрелит мне в спину

Меня разбудил мой дом. Я не хотел выходить, но увидел, что меня привезли домой. Я еще не поверил. Я думала, он выстрелит мне в спину. Зашел во двор. Не знаю, как я поднялся в свою комнату и упал на диван. Мне показалось, что я спал очень долго. Я проснулся, потому что мне не хватало воздуха; и мое сердце очень сильно билось.Я знал, что сейчас могу умереть. Я интуитивно знал, что мой брат спит в соседней комнате. Не знаю, как я туда залез, включил свет, попросил вызвать скорую, и снова упал в обморок. Потом я пришел в себя от того, что меня избили. Я сидел на диване, а вокруг меня были мои родственники. Вызвали соседского врача, который сказал, что у меня подскочило давление в почках; поэтому мне не хватало воздуха. Я сказал, что у меня никогда не было проблем с почками.

Я очень хотел спать; мои глаза устали, но из-за того, что я задыхался, я не мог спать.Врач дал успокоительное, я почувствовал себя лучше, заснул. На следующий день я все еще чувствовал сильную слабость, не мог ходить и даже стоять без посторонней помощи. Но я долго не мог заснуть; Я часто просыпался.

СК : Как вы решили, что вам нужно уйти?

Руслан : Несколько дней возле нашего дома стояла машина с затемненными стеклами. Это была дорогая машина. Такой машины ни у кого из наших соседей не было. Я понял, что за мной следят.Я даже пару раз выходил, ходил вокруг и пытался посмотреть, кто был в той машине, но не мог их увидеть. Я думаю, что там были люди.

Я разговаривал с родственниками. У меня никогда не было таких проблем со здоровьем. Я сказал, что меня хотят завербовать. Отец спросил меня, проверяла ли я свое нижнее белье, и нет ли там ничего. Потому что они могут напоить человека чем-то вроде этого, а потом сфотографировать какую-нибудь девушку; а завтра напишет заявление о том, что ее изнасиловали.Таких случаев было много. Но я ничего подобного не запомнил, и у меня все было чисто. И я сказал отцу, что не думаю, что это случилось со мной.

Быть геем на Кавказе — двойная трагедия: этот человек всегда будет скрываться, даже от своих самых близких людей, от своей семьи и от своих друзей

Я не рассказал своей семье обо всех подробностях нашего разговора, о том, что у них есть компромат на меня и что они взломали мою страницу.

Мои родственники сказали мне, что я не должен просто сидеть и ждать; что если эти люди дадут мне пять дней, это значит, что они придут и заставят меня подписать это.Я решил уйти. Это было на вторые-третьи сутки после допроса.

Я решил сбежать ночью. Через соседние огороды я вышел на трассу. Ничего не взял с собой, даже телефон, потому что они могли его отследить, я это понял. Брат поехал за мной.

Некоторое время я пробыл с ним, но понял, что не могу долго прятаться в этом месте. Кто-то мог прийти к нему и увидеть меня, кто-то, кто меня знал. Потом родственники дали мне деньги и загранпаспорт, и мы уехали.Нам удалось проехать в соседнюю республику, а оттуда уехать за границу. Брат проводил меня почти до КПП и ждал, когда я пройду через него. Мы думали, что если меня остановят, значит, меня разыскивают. Прошло пять дней; и они могли бы искать меня. Но на границе я показал только свой внутренний паспорт и проехал. Они спросили о цели визита; Я сказал, что собираюсь навестить родственников.

СК : Это граница с Азербайджаном?

Руслан : Да.На границе я взял такси и поехал в Баку. Я пробыл там какое-то время, но понял, что не могу оставаться там слишком долго, потому что они могут объявить в розыск. У меня не было телефона и не с кем связаться. Зашел в интернет-кафе, зашел в скайп; Я хотел поговорить с братом, но его не было. Я был там еще пару раз, но его там не было, хотя мы с ним договорились, что если я пройду удачно, то встретимся в скайпе.

СК : У вас был план?

Руслан : У меня была цель — уехать как можно дальше.Но даже в Баку я не чувствовал себя спокойно. Мне казалось, что они преследуют меня; что в любой момент меня могут экстрадировать. Я не мог поверить, что сбежал от них. Я даже думала, что меня выдаст таксист, который отвез меня с границы.

Турция — временное убежище

CK : Знал ли кто-нибудь из ваших родственников или друзей о настоящей причине вашего отъезда и о шантаже?

Руслан : Они знают только часть истории.Больше всего знали мои родственники и мой брат. Но то, что меня шантажировали и что я человек нетрадиционной ориентации — этого никто не знал.

СК : Связывались ли после этого с вами или вашими родственниками какие-либо спецслужбы?

Руслан : Ровно через пять дней они приехали в наш дом. Они постучали и сказали, что хотят со мной поговорить. Им сказали, что меня нет дома, но они не поверили. Они вошли в мою комнату — там был мой телефон и мои вещи.Они обыскали дом и даже сарай. Когда моих родственников спросили о причине, они показали бумажку, что они из отдела по борьбе с организованной преступностью Министерства внутренних дел (МВД). Я узнал об этом позже, когда через пять или шесть месяцев смог связаться со своим братом из Турции. Он сказал мне, что они вернулись домой, и что сначала машина у дома все еще стояла.

А в прошлом году они мне сами написали в мой WhatsApp. Когда они это сделали, я сразу поменял номер, а их сообщения не сохранил.Они хотели встретиться со мной здесь, поговорить.

СК : Знает ли кто-нибудь из ваших друзей на Кавказе о вашей сексуальной ориентации? Как они к этому относятся?

Руслан : Если кто знает, то только те, кто себя «в теме».

СК : Пробовали ли вы обратиться к членам ЛГБТ-сообщества с просьбой помочь с эвакуацией?

Руслан : Нет.

СК : Вы тогда понимали, что такая помощь может быть оказана?

Руслан : Я думал, что если такая помощь действительно существует, то это будет связано с каким-то шумом, что меня везде будут показывать, а я этого совершенно не хотел.

CK : Чем опасен шум?

Руслан : Я не готов открыто заявлять о своей ориентации родным и близким; мы не в Москве: здесь все знают, кто где живет.

CK : Как произошел ваш ход? Родные вам помогали?

Руслан : Когда я уезжал, родственники собрали для меня деньги. В Турции мне помог человек, которого я знал давно. Он жил в другом городе.Когда мне удалось с ним связаться, он помог мне с видом на жительство.

CK : Вы общаетесь с членами местного гей-сообщества в Турции?

Руслан : Никаких клубов и баров здесь не хожу; это не моё, если общаюсь, то где-нибудь в кафе, просто ради общения. У меня здесь пара друзей. Один парень русскоговорящий; он жил здесь очень давно; а один — турок, закончивший учебу в прошлом году; он работает в банке.Я познакомился с ним через моего русскоязычного друга; мы друзья, иногда встречаемся, говорим о жизни, о том, что происходит в Турции; мы можем вместе пойти в кино, погулять по праздникам. Я говорю о тех, кто «в теме».

Что касается отношения к геям в Турции, то, по словам моего турецкого друга, раньше отношение к людям с нетрадиционными ориентациями было более терпимым. Я не говорю об обычных людях; люди сами по себе здесь толерантные, я про власть.Думаю, это вопрос времени. Здесь могут начаться гонения, как в России.

Ситуация сейчас, например, отличается от той, что была два года назад. Это касается не только геев, но и выходцев с Кавказа и других приезжих. Если раньше власти Турции закрывали на все глаза или предоставляли убежище, то теперь это не так. У меня много знакомых, у которых не продлен вид на жительство. Когда приходит время обновлять документы, их задерживают и помещают в центры депортации, пытаясь выдворить из страны.Затем все сообщество должно собрать деньги, чтобы нанять адвокатов. Я не говорю о тех, кто «в теме», я говорю вообще.

СК : Если вам угрожают депортацией, что вы будете делать? Будете ли вы обращаться за помощью в организации, защищающие права ЛГБТ?

Руслан : Нет, я постараюсь уехать в одну из безвизовых стран и там заблудиться.

СК : На Кавказе достаточно информации о том, что если человек имеет нетрадиционную ориентацию, его могут убить даже члены его семьи.Какая ситуация в Турции?

Руслан : Здесь вроде бы убийствами не кончается. В крайних случаях в религиозных семьях они могут отвергнуть своего ребенка и разорвать отношения. Но в других семьях люди не такие консервативные. Дети могут признаться своим родителям, и они знают об этом в семье. Это в больших городах. Они могут не одобрить это, но не станут выставлять человека извращенцем или изгоем.

СК : Реализовали ли российские силовики свои угрозы через распространение компрометирующих материалов?

Руслан : Нет.

СК : Как думаете, почему?

Руслан : Можно, чтобы в СМИ не было шума.

О жизни геев в Чечне и Дагестане

СК : Известны ли вам другие случаи давления на геев на Северном Кавказе?

Руслан : В последнее время ничего не могу сказать о себе, потому что меня там не было. Но из рассказов знакомых мне известно, что определенные действия там были предприняты именно силовыми структурами, чтобы вербовать молодых людей и использовать их в своих целях.Это произошло в Дагестане и Чечне.

Пусть человек поймет, что он знает, что он делает; они знают о его связях с другими парнями и, таким образом, умудряются завербовать его. Стал активистом, ходил в лагерь «Машук».

Ему сказали, что они знают, что он делает; они знали о его связях с другими парнями, и им удалось завербовать его. Он стал активистом, участвует в различных мероприятиях, организованных государством, снимает видео; пошел в лагерь «Машук»

У меня был один знакомый.Он встретил кого-то в Интернете, это был инопланетянин, который пригласил его к себе домой; а там его уже ждали; как я понял, избили его, забрали телефон. Ему сказали, что они знают, что он делает; они знали о его связях с другими парнями, и им удалось завербовать его. Он стал активистом, участвует в различных мероприятиях, организованных государством, снимает видео; он отправился в лагерь «Машук».

СК : Сколько, по Вашему мнению, геев на Северном Кавказе?

Руслан : На Кавказе общество более консервативно.Никто не рекламирует, у нас нет таких организаций, как в Москве или Санкт-Петербурге; нет мест, где мы можем встретиться открыто. Мне кажется, что в Дагестане это около 5% мужского населения.

СК : Мужское население Дагестана составляет около 1,4 миллиона человек (по переписи 2010 г., — прим. «Кавказского узла»). То есть, по вашим оценкам, в республике около 80 тысяч геев?

Руслан : Я не могу говорить о цифрах в абсолютном выражении.У меня нет точной информации.

Вы хотите, чтобы меня убили? Они меня убьют. Почему ты об этом спрашиваешь?

Люди обычно создают семьи, но это остается внутри человека. Я знаю, что в Дагестане есть люди, у которых есть такие истории: они поженились, потому что этого уже требовало общество, но в то же время у них есть парни, с которыми они могут познакомиться. Это сдерживается, но семья может знать.

СК : А в Чечне?

Руслан : В Чечне у меня всего пара друзей.После недавних событий, освещаемых публикациями в «Новой газете», я связался оттуда со своим другом, и он сказал мне, что если он скажет что-нибудь на эту тему, его убьют. Он прямо спросил: «Вы хотите, чтобы меня убили? Я буду убит. Почему вы спрашиваете об этом?» Я спросил другого своего друга, думал ли он о переезде в другой регион, в Москву или еще куда-нибудь, потому что рано или поздно они могли бы узнать о нем и что-то с ним сделать; даже кто-то из его собственной семьи. Он ответил, что не думал о переезде, но если они узнают, это будет позором для семьи, и он будет убит.

СК : Что вы можете сказать о скандальной истории с секретными гей-тюрьмами (по данным Радио Свобода, такие тюрьмы находятся в Аргуне и Цоци-Юрте, — прим. «Кавказского узла»)?

Руслан : Что касается Чечни, мне кажется, что там все возможно. Те же секретные тюрьмы, где простых людей держали не из-за их ориентации, а просто за критику властей; все знают, что эти тюрьмы там есть.И если они существуют, почему они не могли удержать в себе геев? Но это не специальные тюрьмы, а такие же.

О геях в муфтияте, кавказских лесбиянках и фарсе знакомства в сети

СК : «Новая газета» сообщила, что среди преследуемых в Чечне геев есть представители муфтията и другие известные люди республики. Вы что-нибудь знаете о таких случаях?

Руслан : Год назад я разговаривал со своим другом из Грозного; Затем он сказал мне, что в самом муфтияте это очень распространено.Как он это узнал, я не знаю. Но он говорил об этом уверенно и не объяснил, откуда он это узнал. Я не знаю других случаев с известными людьми.

СК : В основном СМИ сообщают о преследованиях геев. Вы знаете какие-либо случаи преследования гомосексуальных женщин?

Руслан : Мне кажется, им легче, потому что по отношению к женщине это никогда не воспринимается так негативно. Они могут подумать, что ее разум был болен из-за того, что она долгое время не выходила замуж; и они попытаются жениться на ней.Но я не знаю таких случаев, чтобы были проблемы с нетрадиционными женщинами, потому что это мягче воспринимается, чем в случае с парнями.

СК : Как члены гей-сообщества общаются на Северном Кавказе? Есть ли формы взаимодействия и поддержки?

Руслан : Общественных организаций нет. Единственное, что у тебя есть — индивидуальные знакомства через Интернет. В основном они знакомятся с «Шершнем» (социальная сеть для геев, — прим. «Кавказского узла»).Обычно они общаются с людьми из своей республики, но иногда могут уехать в другой город, в другой регион.

СК : Насколько велик риск познакомиться через эти сети с подставным лицом, работающим в спецслужбах?

Руслан : Часто бывает. Милиционеры вымогали у кого-то деньги; или они хотели кого-то завербовать. У всех своя история. Риск есть, но люди все же могут общаться. К тому же сначала знакомятся, сразу в постель никого не затаскивают; они просто общаются; а иногда на это уходят месяцы.

CK : Как гей-сообщество Кавказа отреагировало на инициативу активистов GayRussia о проведении парадов на Кавказе (в марте 2017 года были поданы заявки на проведение гей-парадов в Нальчике и Черкесске, — прим. «Кавказского узла») )? Вы поддерживаете такие инициативы?

Руслан : Ничего об этом не знаю. Что касается Кавказа, мне кажется, общество воспримет это враждебно. Сейчас эта проблема замалчивается, но если проводить открыто, как в Москве или Санкт-Петербурге, то, во-первых, вам не дадут провести акцию, а, во-вторых, туда никто не поедет.Местные геи такие инициативы не поддерживают, по крайней мере, из моего круга знакомых.

СК : Они не готовы участвовать в парадах или не поддерживают их в принципе?

Руслан : Не одобряют. Быть геем на Кавказе — двойная трагедия; этот человек всегда будет скрывать это, даже от самых близких людей, от своей семьи и друзей.

А что если вернуть?

СК : Рассматриваете ли вы вариант возвращения домой?

Руслан : Хочу увидеть своих родственников.Находясь здесь, я понял, насколько сильно привязан к своему дому и к друзьям, которые там остались, но мне кажется, что в ближайшем будущем это невозможно. Если я попытаюсь вернуться туда, меня снова начнут вербовать, а может, и убьют.

СК : Готовы ли вы к ситуации, когда ваша ориентация станет известна дома?

Руслан : Думаю, нет.

СК : Какие могут быть последствия, если родственники узнают о вашей ориентации?

Руслан : В лучшем случае — изгнание из семьи и общества навсегда.

СК : Получила ли продолжение история с отпечатками пальцев на пистолете или о каких-либо других преследованиях?

Руслан : Первое время участковый часто приходил и беспокоил моих родственников. И какой-то человек связался со мной через WhatsApp. А потом попросили родственников связаться со мной, чтобы убедиться, что я никуда не уехал, что я все еще в Турции. Моим родственникам чуть не угрожали. Мне кажется, что в любом случае мне не дадут спокойно жить.Когда я разговаривал с их человеком, он сказал, что решит все мои проблемы: «Все в порядке, и тебе не о чем беспокоиться». И когда они пришли ко мне домой, участковый и еще какой-то мужчина, они сказали, что знают о моих делах и что я могу свободно вернуться, и у меня не будет проблем. Судя по тому, как они интересуются моей ситуацией и где я нахожусь, мне кажется, что там небезопасно. Иначе бы обо мне забыли.

Беседовал Олег Зубер, 16 мая 2017 г.

Для обеспечения анонимности респондента некоторые имена и реквизиты были изменены.

Примечания: _{Трудно оценить количество геев в тех обществах, где гомосексуальность резко осуждается. Данные по странам Западной Европы и Северной Америки показывают, что доля гомосексуалистов и бисексуалов в населении этих стран составляет от 2% до 6% (сколько людей являются лесбиянками, геями, бисексуалами и транссексуалами? / Гэри Дж. Гейтс // Институт Вильямса. 2011. С. 3).}

Культура борьбы, которая помогает удерживать мальчиков от драки

МАХАЧКАЛА, Россия — Дагестан, преимущественно мусульманский регион на юге России на северо-западном побережье Каспийского моря, известен невероятной красотой горных пейзажей и многих небольших этнических групп, за жестокое и давнее исламистское восстание — и за его борцов.

Тысячи мальчиков здесь мечтают стать известными и заслуженными борцами, как многие гибкие и мускулистые олимпийские чемпионы, которые были до них. Например, Бувайсар Сайтиев выиграл три золотые медали, а Мавлет Батиров — две.

Города и деревни вкладывают ресурсы в спорт, нанимая тренеров и превращая кинотеатры в спортивные залы. Мальчики собираются растянуть и укрепить свои мускулы и схватиться за циновки раньше своих ликующих друзей.

Мужчины из Дагестана говорят, что они всегда боролись в традиционных схватках между горными деревнями.Сегодня, однако, регион любит борьбу не столько для того, чтобы научить своих молодых людей сражаться, сколько для того, чтобы удерживать их от борьбы с повстанцами, предлагая альтернативу исламистскому терроризму.

«Тот, кто чего-то добивается в спорте, чувствует себя уверенно, — сказал Арсен Сайтиев, директор школы в Махачкале, столице региона. «Ему не нужно никому ничего доказывать, и он не будет пытаться добиться славы негативным образом».

«В основном в подполье приходят подростки», — сказал г-н.Сайтиев добавил. «В это время они пытаются что-то доказать. Вместо этого они могут заняться спортом и не станут увлекаться этой глупостью ».

Жители Кавказских гор говорят, что их наследие и окружающая среда склоняют их к борьбе. Суровая жизнь в горных деревнях и исторические сражения с соседними племенами сформировали идеал людей, способных отличаться физической силой, твердостью характера и храбростью.

Но до нынешнего Возрождения, в советский период, борьбе не уделялось особого внимания; В немногих деревнях были тренажерные залы, и спорт пришел в упадок.

Адам Сайтиев — брат Бувайсара, трехкратного олимпийского чемпиона и сам обладатель золотой медали — однажды перефразировал Карла Маркса в интервью местным СМИ, сказав, что для Дагестана борьба «является средством контроля над ситуацией. масс ».

« Борьба, — сказал г-н Сайтиев, — не дает молодым парням уйти в лес », как здесь называют исламистское подполье.

Каждое утро десятки мальчишек и юношей бегают на пляж Каспийского моря.Это утреннее кардио — один из традиционных методов похудания для борца, чтобы он мог попасть в нужную весовую категорию.

По выходным борцы бегают по горным тропам, с которых открываются живописные виды на город. Иногда партнеры останавливаются и устраивают поединки на холодном утреннем воздухе.

Тренеры в почете. После того, как их карьера в соревнованиях закончилась, многие борцы предпочитают становиться тренерами и наставниками. Для мальчиков младшего возраста спортивные залы для борьбы служат дневным уходом.Родители оставляют мальчиков на несколько часов после школы. Для юных борцов тренер — это отец и наставник.

«Тренеры стараются обучать спортсменов всем направлениям, а не только борьбе», — сказал Абдул Казанбиев, борец на тренировке. «Они учат их, как вести себя в жизни» и на ковре.

Бедность — еще одна причина, по которой борьба стала таким популярным видом спорта в Дагестане. Снаряжение дешевое, а борцу нужны только цельный костюм или майка и обувь, а это приемлемые расходы даже для бедных семей пастухов в горах.

Насилие по-прежнему преследует Дагестан. Например, в феврале новобранец Исламского государства напал на церковь с винтовкой и ножом. По некоторым оценкам, к радикальной группировке в Сирии присоединились сотни уроженцев Дагестана.

В соседней Чечне российская армия подавила исламистское восстание около десяти лет назад, но повстанцы нашли убежище в горном приграничном районе между Чечней, Дагестаном и Грузией и вербовали в отдаленных деревнях.

Борцовские залы предлагают иное, позитивное видение борьбы и ислама.Тренеры и спортсмены вместе молятся. А некоторые борцы видят в спорте религиозное значение.

«Мы всегда боролись», — сказал Адам Батиров, который также выступал за команду в Бахрейне, о дагестанских горских борцах. «Последователи пророка тоже боролись, а поскольку мы мусульмане, борьба пришла к нам вместе с исламом».

Участница конкурса Мисс Россия из Дагестана получила фото в купальниках

Глава комитета Государственной Думы по делам национальностей осудила участницу конкурса красоты «Мисс Россия» из преимущественно мусульманского региона Дагестана за то, что она позировала перед фотографиями в купальном костюме, и предложила ей прекратить раскрывать свое дагестанское происхождение, сообщили СМИ в среду. .

Но 21-летняя участница Альбина Ильдарова, дочь двух спортсменов по кикбоксингу, сразу же вернулась с резким возражением.

«Если они хотят добраться до меня, пусть сначала разберутся в своей республике», — сказала она в видеоинтервью для телевидения LifeNews в стиле таблоидов.

За последнее десятилетие в Дагестане произошел всплеск исламского экстремизма, и здесь часто происходят смертельные столкновения между экстремистскими повстанцами и правоохранительными органами. На фоне подъема ультраконсервативных мусульманских боевиков-салафитов в Дагестане также есть доля не очень консервативных ночных клубов.

«Я думаю, что люди в Дагестане знают, что происходит там ночью, в клубах, как одеваются девушки», — сказала Ильдарова LifeNews.

Девушка стала предметом критики из-за своего фото на сайте конкурса «Мисс Россия» в двойном сером купальнике — таком же одеянии, которое носили другие претендентки на фотографиях конкурса.

Глава комитета Госдумы по делам национальностей Гаджимет Сафаралиев, также уроженец Дагестана, сказал, что женщина должна отказаться от своей этнической и географической принадлежности, сообщает LifeNews.

«Она должна перестать упоминать Дагестан, она должна начать говорить, что она вовсе не дагестанка», — сказал Сафаралиев. «Этими [фотографиями] она не делает ничего хорошего Дагестану или его женщинам».

«То, что она опубликовала [в Интернете] — ей не следовало этого делать, независимо от того, какой« промахной »она хочет стать», — добавил он. «Некоторые нормы должны соблюдаться».

Ильдарова и две другие претендентки на «Мисс Россия» из республик Северного Кавказа — Екатерина Хачирова из Северной Осетии и Назима Гова из Кабардино-Балкарии — стали жертвами онлайн-издевательств из-за их конкурсных фотографий, по сообщениям СМИ.

«Куда идет мир. Таких дочерей нужно хоронить заживо », — заявил комментатор в соцсетях, согласно скриншоту, опубликованному LifeNews. Еще один вмешался: «Кто-нибудь, застрелите ее».

«Это не только мое дело, это дело каждого человека с Кавказа», — говорится в другом комментарии, согласно скриншотам, опубликованным российской газетой «Комсомольская правда». «Нормальный мужчина никогда не промолчит, увидев что-то подобное. Это позорит весь народ.И ислам не одобряет, когда человек проходит мимо греха и хранит молчание ».

Исмаил Бердиев, возглавляющий мусульманский координационный центр Северного Кавказа, сказал, что женщины из этого региона не должны фотографироваться в купальниках, добавив, что «девушки всех национальностей должны быть скромнее», сообщает «Комсомольская правда».

Но он также назвал онлайн-оскорбления «хулиганством» и сказал, что их авторы должны быть «наказаны», согласно отчету.

В прошлом женщины из кавказских горных регионов России, как правило, избегали конкурсов красоты, сообщила в марте государственное информационное агентство ТАСС со ссылкой на слова директора «Мисс Россия» Ларисы Тихоновой.

«Из-за менталитета и осторожного отношения к конкурсам красоты, молодые женщины с Кавказа в прошлом практически не участвовали, но в этом году к нам присоединились три очень красивых молодых женщины», — цитируют ее слова.

Ильдарова рассказала LifeNews, что изначально у нее были некоторые сомнения по поводу того, чтобы ее сфотографировали в купальнике, но она решила, что никакие стандарты приличия не будут нарушены.

«Мы все ходим на пляж, показываем себя», — сказала она LifeNews.«Не то чтобы я появилась в каком-то эротическом нижнем белье».

Финал конкурса намечен на 16 апреля в фешенебельном пригороде Москвы — Барвихе.

Связаться с автором по адресу [email protected]

Почему так много жителей Российской республики воюют за ИГИЛ?

ДЖУДИ ВУДРАФФ: Теперь мы продолжаем серию статей «Внутри путинской России» и отправляемся к самой южной границе страны.

Республика Дагестан находится на Северном Кавказе, недалеко от Каспийского моря.За последние два десятилетия жестокие сепаратистские повстанцы боролись с российским государством, а насилие распространилось из соседней Чечни, где Россия вела две войны.

Многие американцы могут вспомнить Дагестан как родину бомбардировщиков Бостонского марафона, но теперь это новая проблема. По некоторым оценкам, за ИГИЛ воюют до 5000 дагестанцев.

Опять же, в сотрудничестве с Пулитцеровским центром кризисных сообщений специальный корреспондент Ник Шифрин и продюсер Зак Фаннин исследуют, почему.

КАЗИМ НУРМАГОМЕТОВ, отец боевика ИГИЛ: Не случайно молодежь испытывает искушение отправиться в Сирию, потому что сегодня происходит возрождение ислама.

НИК ШИФРИН: Казиму Нурмагометову 62 года, его сын воевал на стороне ИГИЛ. У него никогда не было соблазна поехать в Сирию, но он и его жена Рашида понимают, почему их сын Марат был таким.

КАЗИМ НУРМАГОМЕТОВ (через переводчика): Исламский призыв, о котором я говорил, тот, что есть в душе каждого мусульманина, скрыт глубоко внутри.Это как свет в чьем-то сердце.

НИК ШИФРИН: Нурмагометов живет глубоко в горах Кавказа, где почти высохшие реки петляют через скалы высотой в 1000 футов, а за древними скальными образованиями изолированные грунтовые дороги соединяют уединенные деревни.

Одна из таких деревень — Карата. Официальное население составляет 4000 человек, но жители говорят, что это вдвое меньше. Этот район почти на 100 процентов является мусульманским. Перед пятничной молитвой мужчины здороваются друг с другом в центре городка.Молодых людей мало, отчасти потому, что эта небольшая деревня отправила целых две дюжины на ИГИЛ, «Аль-Каиду» и войны в Сирии и Ираке.

Это она? Это твоя дочь.

АМИНА КОНДАКОВА, мать бойца ИГИЛ (через переводчика): Да.

НИК ШИФРИН: Амина Кондакова — обращенная мусульманка. Она показывает мне фотографии из более счастливых времен.

Очень мило.

Она говорит, что они выросли традиционными и комфортными.А затем, два года назад, ее дочь Мирьям и ее сын Али Асхат сказали ей, что уезжают в отпуск. Вместо этого они отправились с мужем Мириам в Мосул, Ирак, чтобы присоединиться к ИГИЛ.

АМИНА КОНДАКОВА (через переводчика): Мне соврали насчет поездки туда. Я был так разочарован. А потом я испугался того, что с ними может случиться.

НИК ШИФРИН: Она говорит, что этот город благочестивый, но недостаточно религиозный для ее дочери.

Чувствовала ли она себя осуждаемой людьми в этом обществе?

АМИНА КОНДАКОВА (через переводчика): Да, взглянули.Им не понравилось, как она одевалась. Они хотели, чтобы она одевалась, как все. Она хотела одеться так, как написано для мусульманской женщины.

НИК ШИФРИН: Кондакова считает, что приговор отогнал ее дочь. Она неохотно признает, что в Мосуле ее дочь счастлива воспитывать первого внука.

АМИНА КОНДАКОВА (через переводчика): «Мама, я чувствую себя здесь заново. Я сожалею о тех годах, которые провела в Дагестане. Не хочешь ли ты тоже приехать сюда? Я хочу жить с тобой, хочу тебя чтобы увидеть, как растет мой мальчик.«

НИК ШИФРИН: Нурмагометов навещает внука. Когда его сын Марат уехал в Сирию, он бросил беременную жену. Алексею сейчас 3 года. Они смотрят на фотографии Марата в детстве и юного Марата, клоуда со своим старшим братом Шамилем.

Когда смотришь на них, хочется ли тебе, чтобы все твои сыновья были вместе с тобой?

КАЗИМ НУРМАГОМЕТОВ (через переводчика): Я реалист. Я знаю, что возврата нет.Жизнь — это не книга, в которой можно вырвать страницы, если вам не понравилось то, что вы написали, и написать новые.

НИК ШИФРИН: Дагестанцы, воевавшие на стороне ИГИЛ, продолжают здесь наследие радикализма и воинственности, которое было заложено десятилетиями.

Здесь, в столице Дагестана, Махачкале, уже много лет ведется повстанческое движение, преследующее как местные власти, так и символы национального правительства. Наиболее известные атаки были направлены на мирных жителей крупных городов.

В Москве в 2010 году боевики, связанные с «Аль-Каидой», взорвали метро.В 2013 году в Волгограде взорвали автовокзал, а затем пригородный автобус, о чем свидетельствуют российские СМИ.

ХАБИБ МАГОМЕДОВ, бывший сотрудник по борьбе с терроризмом (через переводчика): Не было социальной или физической защиты. Каждый день происходили взрывы, теракты, уносящие жизни людей.

НИК ШИФРИН: Хабиб Магомедов — бывший подполковник милиции, член комитета по борьбе с терроризмом Дагестана. Он говорит, что консервативный ислам в сочетании с высоким уровнем безработицы и бедности требует радикализации.

ХАБИБ МАГОМЕДОВ (через переводчика): Условия жизни, отсутствие возможностей, отсутствие социальной мобильности создают волны гнева и горя. Должна быть какая-то история, которая направит человека на определенный путь, где вам нужно только зажечь спичку, чтобы начался огонь.

НИК ШИФРИН: Этот матч часто является жестокой попыткой безопасности. В январе 2013 года российские спецназовцы наводнили дагестанские села. Местные жители говорят, что службы безопасности практикуют коллективные наказания целых семей, пытки и даже внесудебные казни.

Магомедов признает, что они зашли слишком далеко, но пытается объяснить их мотивацию.

ХАБИБ МАГОМЕДОВ (через переводчика): Если для обеспечения безопасности людей необходимо ограничивать права и свободы отдельных лиц, это, вероятно, того стоит. Мой брат умер в 1998 году, когда кто-то бросил гранату в его дом. Вы знаете, свобода одного человека заканчивается там, где начинается свобода другого.

НИК ШИФРИН: Сегодня насилие уменьшилось. Но чаще всего ограничиваются свободы религиозных мусульман.

Эта мечеть исповедует суровую и агрессивную форму ислама. Он также выступает против политики правительства, что делает его мишенью для полиции. После молитв полиция установила блокпост. Офицеры должны выполнять ежемесячную норму арестов, что приводит к тому, что многие называют неизбирательными задержаниями, в том числе журналистов, пытающихся рассказать историю мечети.

Мы снимали эту сцену через дорогу, просто стоя на тротуаре всего около 90 секунд, когда подошла полиция и арестовала нас.Они бросили нас в свою машину. Нас отвезли в участок. Они отказались сообщить нам, почему нас арестовывают.

Почему его арестовывают?

И когда мы были на вокзале, мы увидели десятки мужчин, которые до этого были в этой мечети, также арестованные. Просто здесь люди действуют.

Тридцатитрехлетний Могамет Могаметов — представитель мечети.

МОГАМЕТ МОГАМЕТОВ, представитель мечети (через переводчика): Как вы сами видели, людей арестовывают не потому, что они подозрительны, а только потому, что они пришли в мечеть.

НИК ШИФРИН: Считаете ли вы, что тактика, которую использует полиция, может помочь радикализировать здесь молодежь?

МОГАМЕТ МОГАМЕТОВ (через переводчика): Конечно. Это то, что людей провоцирует. Поскольку буквально каждый может быть арестован не на основании реальной причины, а на основании чего-то совершенно субъективного, то, конечно, это раздражает.

НИК ШИФРИН: И это помогло многим людям попасть в ИГИЛ. Группа эксплуатирует насилие.Пропаганда на русском языке говорит, что Россия угнетает мусульман, и представляет Сирию и Ирак благочестивым раем, пригодным для семейного проживания.

И когда ИГИЛ вербовало дагестанцев, российские службы безопасности открыли некоторым дверь, экспортируя экстремизм, облегчая их поездки в Сирию.

ХАБИБ МАГОМЕДОВ (через переводчика): Это было правильно. С того момента, как эти люди уехали из Дагестана в Сирию, местный терроризм резко снизился. Если бы они остались, были бы теракты.Были бы человеческие жертвы.

НИК ШИФРИН: Кто помог вам уйти? Кто способствовал твоему отъезду?

Один из тех, кого толкнули, — это 27-летний дагестанец, который сейчас живет в Турции. Мы договорились скрыть его лицо и изменить голос.

MAN (через переводчика): Люди, находившиеся в федеральном розыске, могли каким-то образом получить паспорт и покинуть страну. Некоторые чекисты сказали им, что мы либо убьем вас, либо вы можете покинуть страну.

Мне помогали то, что каждый раз, когда я приходил в местный орган власти, меня забирала полиция и допрашивала. Но когда я пошел за паспортом, меня никто не остановил.

НИК ШИФРИН : А после ухода дагестанцев Россия позаботилась о том, чтобы они больше не вернулись.

МУЖЧИНА (через переводчика): Они просто сказали, что, если я вернусь, они сделают мне плохие вещи. Так что я никогда не вернусь.

НИК ШИФРИН: Многие дагестанцы, воевавшие на стороне ИГИЛ, погибли в Сирии, и пропаганда ИГИЛ отмечает их.Но некоторым удалось бежать, часто в портовый город Одесса, Украина.

Бывший боец ИГИЛ Марат согласился поговорить с нами, если мы не покажем его лицо.

МАРАТ, бывший боец ИГИЛ (через переводчика): Большинство отправились в Сирию с идеей джихада, что Асад подавляет мусульман, и мы должны им помочь.

НИК ШИФРИН: На самом деле мы уже встречались с Маратом. Он сын Казима Нурмагометова. Казим часто бывает в Одессе в гостях.

КАЗИМ НУРМАГОМЕТОВ (через переводчика): Считаем нашу семью счастливой. Он вернулся, жив и здоров, и понял, что он оказался не тем, чем он думал.

НИК ШИФРИН: Когда его сын уехал в Сирию, Казим не сидел сложа руки и не позволил ему умереть. Он отправился на окраину Алеппо и увидел разрушения. Он помог убедить Марата в том, что он ошибся. В конце концов Марат ушел, когда подумал о собственном сыне.

МАРАТ (через переводчика): Я постоянно думал о нем, надеясь, что смогу уйти и увидеть своего ребенка.Я всегда думал о том, какую большую ошибку совершил. Слава богу, я смог уехать оттуда живым, потому что практически все, кого я там знал, никого не остались в живых. Все они там погибли.

НИК ШИФРИН: Марат никогда не вернется сюда, в Дагестан. И именно это вдохновило Казима впервые выступить перед камерой.

КАЗИМ НУРМАГОМЕТОВ (через переводчика): В Сирии тысячи боевиков ИГИЛ хотят уйти. Я чувствую это. Может быть, мой рассказ станет уроком, как это делать, каких препятствий ожидать.Я чувствую некоторую ответственность за то, чтобы использовать свой опыт, чтобы помочь другим.

НИК ШИФРИН: Людям нравится соседка Казима Амина. Она боится, что ее дочь мертва. Она не получала известий от нее четыре месяца.

Что бы вы сказали той матери в Америке, которая слушает вашу историю?

КОНДАКОВА АМИНА (через переводчика): Не отпускайте детей никуда. Заботьтесь о них. Следите за каждым их шагом, но никогда не позволяйте им покидать вас.

НИК ШИФРИН: Но их дети покинули это место. И большинство никогда не вернется.

Для PBS NewsHour я Ник Шифрин из Карата, Дагестан.

ДЖУДИ ВУДРАФФ: Наша недельная серия статей «Внутри путинской России» продолжается завтра взглядом на то, что происходит с теми, кто осмеливается противостоять Кремлю.

sci-nature.ru — Наука и техника. Природа и экология

Фото парней дагестанцы: самые красивые парни дагестана Самые красивый Девушки , и Парни Геленджик — Сочи : Группа по интересам : Одноклассники #yandeximages

Замуж за дагестанца — Это Кавказ

«Что с тобой в этом Дагестане делают?!»

Укрощение строптивой чемпионки

Село, коровы и женское счастье

«Не бойся, тетя Зося»

Сколько мужчин, столько стволов: что делят чеченцы и дагестанцы

Что произошло?

В чем корни конфликта?

Закон о реабилитации: почему он не работает?

Кто живет в этом районе сейчас?

балет в дагестанской школе вызвал скандал

Блог Лидии Сычевой — Дагестан и дагестанцы

«Мы не хотим жить так, как принято у вас» – Общество – Коммерсантъ

Пьяный дагестанец откусил девушке ухо из-за ссоры в отеле Петербурга

«Ты бородатая марионетка, Рамзан, слышишь, да?». Оскорблявший Кадырова в инстаграме дагестанец и его знакомые поехали в Грозный — и пропали

Внезапная поездка в Грозный

Видео про Кадырова

Бесплодные поиски

дагестанских парней в российской армии

Дагестанский мальчик, который боролся с медведями, не боится Конора МакГрегора

Девятилетний Хабиб Нурмагомедов борется с медведем

Для мужчин, живущих на Северном Кавказе в России, жизнь непростая

Кавказский узел | Сказка о дагестанском геи: убийства чести и вербовка в Сирию

Предложение, которое не могло быть отклонено

Сотрудничество с «государством» с пистолетом в руке

Ночной побег

Турция — временное убежище

О жизни геев в Чечне и Дагестане

О геях в муфтияте, кавказских лесбиянках и фарсе знакомства в сети

А что если вернуть?

Культура борьбы, которая помогает удерживать мальчиков от драки

Участница конкурса Мисс Россия из Дагестана получила фото в купальниках

Почему так много жителей Российской республики воюют за ИГИЛ?

Добавить комментарий Отменить ответ