Нигилист в русской литературе

Нигилист в русской литературе

[Определение] Нигилизм — это отрицание всего, что не доказано наукой и не имеет обоснованной научной подоплеки; опровержение «старых» истин и устоявшегося образа жизни; в некотором смысле — абсолютизированный нонконформизм. [/Определение]

В русской литературе нигилизм и его представители встречаются впервые лишь в конце девятнадцатого века. Это было достаточно новым и спорным явлением в русской литературе, что сразу же вызвало множество обсуждений у читателей. Самые популярные темы в нигилистических произведениях следующие: тема отцов и детей, тема любви как чувства, тема души и духовности, тема противоречия, тема дружбы. Большинство этих тем — так называемые «вечные» темы, а, следовательно, произведения, включающие в себя тему нигилизма — вечные.

Наиболее известным произведением, главным героем которого представлен нигилист, является, конечно же, роман Ивана Сергеевича Тургенева «Отцы и дети». Главный герой данного произведения — Базаров — молодой ученый, без дворянского происхождения, однако, хорошо образованный. Он не ценит в человеке качества его души, отдавая предпочтение качествам личности, весьма циничен и не верит ничему, что не доказано. Он — нигилист — человек, для которого не существует никаких авторитетов. В произведении Тургенева поставлена под сомнение такая идея, такая принципиальность. В конце самого произведения Базаров не выдерживает собственных принципов, не проходит проверку — идея нигилизма для него оказывается провальной. Таким раскладом автор хочет подчеркнуть провальность идеи нигилизма для современных реалий обыденной жизни.

Нигилизм в русской литературе имеет следующие характерные особенности:

1. Строгая принципиальность и серьезное отношение к своей идее, убежденность в таковой. Эти принципы, согласно концепции нигилизма, нерушимы, а, следовательно, это означает строгое следование и соблюдение принципов теории нигилизма.
2. Несмотря на строгость и жесткую принципиальность, а также, вкупе, равнодушие и презрение ко всему «антинаучному» и недоказанному, нигилизм в русской литературе является исключением и, зачастую, непригоден в быту и в реальной жизни. Даже в произведении И. С. Тургенева нигилист Базаров не проходит проверку любовью, все его принципы оказываются ложными и рушатся.
3. Нигилизм — это, своего рода, нонконформизм, представляющий первые, робкие попытки неподчинения, выхода из системы. Так, исходя из этого предположения, можно сказать о том, что нигилизм, столь популярный во второй половине девятнадцатого века свидетельствовал о возникновении революционных, меритократических и социалистических политических течений в нашей стране.

Готовые работы на аналогичную тему

Таким образом, исходя из всего этого, можно сделать вывод о том, что нигилизм — одно из основных течений и направлений в русской литературе второй половины девятнадцатого века. Нигилизм стал своеобразным символом того, что в России зарождается революция. Нигилизм в русской литературе — это отражение едва наметившихся, но уже оформившихся перемен в русском привычном укладе и строе.

Значение нигилизма в русской литературе

Как уже говорилось выше, нигилизм в русской литературе свидетельствовал о начале перемен в стране. Чем еще он так знаменит и какого его значение в русской литературе в целом?

1Во-первых, нигилизм — это, прежде всего, отрицание всего, что не доказано наукой, это поклонение истине и презрение к другим истинам. Так, можно смело утверждать, что нигилизм — это первая попытка нонконформизма, смело отрицавшее старое: устои и традиции, но принимавшее новое для людей, непривычное, безоговорочно.

Во-вторых, как уже говорилось, нигилизм в русской литературе свидетельствовал о возникновении перемен в политической обстановке в России, он может быть связан с новыми политическими течениями, с образованием новых реформ и направлений. Нигилизм стал своеобразным отражением молодежи того периода: сильной, независимой, отрицавшей все, что было до этого, все, что создано предыдущим поколением. Однако, такая молодежь, на самом деле, мало что могла предложить взамен, кроме слепого отрицания. Их принципы часто рушились, отчего возникали новые идеи и идеологии. Так, нигилизм можно назвать основоположником особой идеологии и философии, базирующихся на принципах отрицания старых устоев и стремлении к лучшему будущему страны.

В-третьих, нигилизм можно смело назвать основоположником многих новых идей и течений. С появлением нигилизма молодежь больше не боялась рушить старые условии, придумывать что-то новое и более современное. Так, нигилизм является к тому же инициатором внутренней свободы человека как в творчестве, так и в поведении людей.

Таким образом, из всего вышеперечисленного можно сделать вывод о том, что нигилизм имел в русской литературе, а также культуре и истории большое значение. Именно нигилизм оказал большое влияние на формирование и развитие русской литературы, а также на возникновение новых течений и направлений в ней. Именно благодаря нигилизму родилась и получило должное распространение нигилистическая философия, ставшая в литературе отражением целой эпохи.

Так, нигилизм нес в русской литературе и культуре историческую и политическую функции, а также выполнял некоторые функции в социальных сферах общественной жизни. Нигилизм в России стал свидетельством перемен в стране, это — нонконформизм, символизирующий отход от старых, традиционных устоев общества, предпочтение их новому, современному и научному.

Благодаря нигилизму и его влиянию в стране зародились некоторые политические течения, впоследствии ставшие революционными. Исходя из всего этого, мы можем прийти к выводу о том, что нигилизм, как явление в русской литературе, имел очень большое значение как в ней, так и в культуре России, а также оказывал влияние на историю, политику, социальные сферы жизни общества и, разумеется, науку.

«Литературный нигилизм» как явление русской общественной жизни XIX века Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

УДК 821.161.1.09 «18»

ФЕСЕНКО Эмилия Яковлевна, кандидат филологических наук, профессор кафедры теории и истории литературы Северодвинского филиала Поморского государственного университета имени М.В. Ломоносова. Автор 53 научных публикаций

«ЛИТЕРАТУРНЫЙ НИГИЛИЗМ»

КАК ЯВЛЕНИЕ РУССКОЙ ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ XIX ВЕКА

В статье рассматривается явление, составившее пятилетний эпизод литературной жизни России XIX века и получившее название «литературный нигилизм», его духовными отцами явились общественные и литературные деятели А.Н. Радищев, П.Я. Чаадаев, П. Пестель, М.А. Бакунин. Автор также затрагивает проблему «интеллигентского нигилизма».

Литературный нигилизм, критика, дилетантизм

Во второй половине XIX века М. Бакунин и

А. Герцен в Лондоне, Н. Чернышевский в Москве, Д. Писарев в Петербурге являлись кумирами своего времени. В них было нечто увлекающее за собой молодых людей, «что-то подмывающее, — по замечанию Е. Штакеншлей-дер, — да и цель, которую они “выставляли”, -благая цель, но <…> нет нетерпимее людей, чем либералы»1.

Постепенно к 60-м годам сложилось такое явление в России, которое получило название «литературный нигилизм», составивший пятилетний эпизод литературной жизни России XIX века. Литературная традиция, переросшая в целое явление, начала складываться, несомненно, задолго до 60-х годов и была связана, по мнению многих исследователей этого периода истории России, с именем А. Радищева, на всем пути от Петербурга в Москву не увидевшего ни одного отрадного явления в российской жизни. Отсюда возник нигилизм тотального отрицания «проклятой расейской действительности».

Ю. Никуличев в статье «Великий распад», осмысляя это явление, говорил о «демонстра-

тивной манифестации» определенных идей «этого нигилизма», одновременно исключающих из его «трезвой правды жизни все, что не черным-черно (nihil — ничто…)». Он замечал, что «никаких цензур для нигилизма этого толка не существовало», соглашаясь с А.И. Герце-ным, который утверждал, что среди нигилистов было много «деятелей, давно сделавших себе пьедестал из благородных негодований и чуть не ремесло из мрачных сочувствований ограждающим», даже если и не называть прямо по именам тех из них, что столь удачно «отдали в рост свои слезы о народном сознании»2.

«Духовными отцами» русской интеллигенции ряд отечественных мыслителей считает П.Я. Чаадаева, В.Г. Белинского, А.И. Герцена, М.А. Бакунина. Связана эта точка зрения с тем, что в 30-50-е годы XIX века в мировоззрении русского образованного общества произошли глубокие изменения, в частности, начали распространяться нигилистические идеи. В нигилизме обвиняли не только А. Радищева, но и П.Я. Чаадаева, а позднее в одном ряду с ними оказались М. Бакунин и В. Белинский, И. Введенский

и Н. Добролюбов, А. Герцен и М. Петрашевс-кий.

Эволюция интеллигентского нигилизма, несомненно, связана и с тем, что в обществе стала играть роль не только дворянская интеллигенция, но и разночинская, а это не могло не отразиться в литературе, всегда живо откликающейся на события общественной жизни России. И появились тургеневские Базаров и Ру-дин, гончаровский Волохов.

В. Возилов в своем исследовании останавливает внимание на том, что различается раз-ночинство социальное (сословное) и духовное («отщепенство», выражаясь языком П.Б. Струве и Н.В. Соколова)3.

Большинство вождей русских нигилистов XIX века были дворяне (П. Пестель, К. Рылеев, А. Герцен, Н. Огарев, М. Бакунин, Д. Писарев, М. Петрашевский, М. Соколов, П. Лавров, Н. Михайловский), а из разночинцев — В. Белинский, Н. Полежаев, Н. Надеждин, Н. Добролюбов, Н. Чернышевский.

Многие из них являлись не только общественными, но и литературными деятелями, что и определило формирование такого явления в русской жизни, как «литературный нигилизм». Способствовали этому и кружки 30-х годов: М.Ю. Лермонтова, В.Г. Белинского, Н.В. Станкевича, и более радикальные кружки 40-х: М.В. Петрашевского,

A.И. Герцена и Н.П. Огарева.

Одним из тех, кто сыграл огромную роль в становлении русской критики, можно назвать

B.Г. Белинского, которого А. Герцен считал «человеком экстрима» и которому был свойственен максимализм романтика. Он совершил полный переворот в воззрениях на литературное произведение, найдя в себе мужество признать большое количество литературных шедевров, созданных в Золотой век.

В отечественной историографии Белинского часто называют родоначальником русского нигилизма. А. Герцен писал: «Белинский был нигилистом с 1838 года — он имел на это все права»4 . В конце 40-х годов в письме к В.П. Боткину Белинский уже говорил о необходимости «развивать идею отрицания, без которой человечество превратилось бы в “стоячее” и “вонючее” болото»5. Критик считал отрицание необходимой частью исторического процесса:

«Отрицание — мой Бог. В истории мои герои -разрушители старого — Лютер, Вольтер, энциклопедисты, террористы, Байрон»6. Да и все его утопические идеи носили нигилистический характер: «Я начинаю любить человечество ма-ратовски: чтобы сделать счастливою малейшую часть его, я, кажется, огнем и мечом истребил бы остальную»7. Н. Бердяев считал Белинского представителем русской радикальной интеллигенции8.

Белинский, по замечанию П. Вайля и А. Ге-ниса, «вмешивался в литературный процесс без излишнего трепета, с необходимой трезвостью и отвагой». Его достоинством «была как раз та самая знаменитая неистовость, с которой он расправлялся с предшествующей литературой». «Футурист» Белинский дебютировал отчаянным хулиганским заявлением: «У нас нет литературы!». Это означало, что великая русская словесность должна начинаться с его современников -с Пушкина и Гоголя. Смелость Белинского была немедленно вознаграждена популярностью.

Властителем дум он стал с первых же напечатанных строчек — со статьи «Литературные мечтания»9.

Авторы «Родной речи» подчеркивают, что Белинский «не был связан с официальной ученостью», что он «ворвался в литературный процесс с пылом относительного невежества», что «на него не давил авторитет науки», и он «не стеснялся ни своего легкомыслия, ни своей категоричности: педантизм он заменял остроумием, эстетическую систему — темпераментом, литературоведческий анализ — журнализмом». Стиль Белинского был «слегка циничным, чуть фамильярным и обязательно приправлен сарказмом и иронией». Он первым «затеял игру» с читателем, в которой не было «скучной серьезности», он придавал большое значение «занимательности изложения», часто грешил «чудовищным многословием», но сам был «талантливым читателем», всегда «следовал за своим автором» (Пушкин отмечал «независимость мнений и остроумие» критика). «Отменный вкус редко его подводил», но критик так и не сумел «найти абсолютный критерий для своего анализа» и признавал «крах своих теоретических притязаний», в отличие от появившихся у него эпигонов и истолкователей.

Вследствие этого «Белинский все больше переносит акцент с собственно литературы на результат ее общественного воздействия. <…> Расставшись с эстетикой, он чувствует себя гораздо увереннее, критикуя не литературу, а жизнь. Именно такого Белинского, публициста, социального историка и критика, потомки вполне заслуженно возвели на пьедестал. <…> Его анализ человеческих типов очень интересен сам по себе — и без литературных героев, служивших ему основой»10.

Сторонники Белинского одобрили разработанный им принцип — исследовать социальную реальность на основе литературы. Д. Писарев, например, в статье о Базарове довел этот метод до виртуозности. Но если Белинский, уверенный, что главное в искусстве — то, что оно «отражает жизнь» (с его легкой руки позднее появилась формула «литература — учебник жизни»), не отказывался от требований соблюдения принципов художественности в литературных произведениях, литературная критика все больше стала отходить от литературы.

Идею разрушения Д. Писарев обосновал в своей ранней статье «Схоластика XIX века». Исследователи его творчества сходятся на том, что в его мировоззрении обнаруживаются все разнообразные формы нигилизма — этического, эстетического, религиозного, политического. Этический базировался на теории «разумного эгоизма» Чернышевского, эстетический обосновывался в статье «Разрушение эстетики», религиозный был связан с его атеизмом, политический — с желанием изменить существующую общественную систему.

Д.И. Писарев, начавший с утверждения аристократии над демократией, осмеивающий «красных прогрессистов» с их «немытыми руками», «всклокоченными волосами» и стремлением «перекроить на свой лад» Россию, придя к руководству «Русским словом», постепенно поворачивает его к «демократическому принципу» и «социальному отрицанию всего существующего» и заявляет в своей «Схоластике XIX века», что «умственный аристократизм — явление опасное…» А уж когда сидя в Петропавловской крепости за «покушение к возбуждению бунта», Писарев стал писать для «Русского слова», он, считавшийся видным литературным критиком,

меньше всего писал о художественных достоинствах литературного произведения, не скрывая своего кредо: «Разбирая роман или повесть, я постоянно имею в виду не литературное достоинство данного произведения, а ту пользу, которую из него можно извлечь для миросозерцания моих читателей…»11 Он не стеснялся заявлять, что «беспредметный и бесцельный смех г. Щедрина сам по себе приносит нашему общественному сознанию и нашему человеческому совершенствованию так же мало пользы, как беспредметное и бесцельное воркование г. Фета», что «влияние г. Щедрина на молодежь может быть только вредно…» («Цветы невинного юмора»), что «…даже лучшие из наших критиков, Белинский и Добролюбов, не могли оторваться окончательно от эстетических традиций…» («Мотивы русской драмы»)12.

Отвечая на вопрос, есть ли в России замечательные поэты, Писарев заявляет, что их нет

— на его взгляд, в России были или «зародыши поэтов», к ним он относит Крылова, Грибоедова, Лермонтова, Полежаева, Гоголя, или «пародии на поэта», к ним он относит Жуковского и Пушкина («Реалисты»)13.

Самому Д. Писареву были свойственны такие черты, как непреклонность, неумолимость выводов, исповедальная страстность, категоричность в суждениях, «непочтительность к авторитетам» (Чернышевский). Он был из породы тех «русских мальчиков» — детей своей эпохи, о которых сказал Ф.М. Достоевский в «Братьях Карамазовых»: «Покажите вы… русскому школьнику карту звездного неба, о которой он до тех пор не имел никакого понятия, и он завтра же возвратит вам эту карту исправленною».

В. Кантор в своих заметках о Писареве говорит об «органической связи выдающегося критика с основной тенденцией развития русской культуры»14 и ставит его в ряд независимо мыслящих людей, которые становились героями своего времени, таких как А. Радищев, В. Новиков, П. Чаадаев, А. Герцен, понимая пафос писа-ревского творчества, видя историческую закономерность его взгляда на мир — взгляда человека, чья творческая деятельность пришлась на период крушения революционной ситуации начала 60-х годов, но не принимая утилитаристской

позиции Писарева, подходившего к явлениям искусства с точки зрения их практической пользы для жизни, его пренебрежения к культурным ценностям, резких осуждений Пушкина и Салтыкова-Щедрина15 и высоко оценивая стремление Писарева к независимости, смелость самоанализа, открытую самокритику и, главное,

— внутренний пафос всех его статей, сводящийся к стремлению воспитать думающего, независимого человека. Писарев, по убеждению Кантора, «органически совпадал с пафосом великой русской литературы. В этом пафосе — неумирающая сила критика»16.

И. Виноградов замечал, что взгляды Д. Писарева были близки взглядам Базарова: «Мы занимаемся вздором, толкуем о каком-то искусстве, бессознательном творчестве, о парламентаризме, об адвокатуре и черт знает о чем, когда дело идет о насущном хлебе, когда грубейшие суеверия нас душат…» А его рассуждения помогали лучше понять тургеневского героя: «… трудно спорить с ним, даже когда он явно как будто бы не прав. В его неправоте, как это обычно и бывает, когда логика рождается из живого, сильного и истинного чувства, все равно есть всегда некая высшая правота -правота странная, часто однобокая и несправедливая, но все равно высокая и покоряющая. И как успешно и убедительно ни доказывали вы себе, споря с ним, что его инвективы против Пушкина несправедливы и антиисторичны, а нигилизм по отношению к музыке или живописи совершенно несостоятелен, все равно вы будете неспокойно чувствовать в себе недоверчиво-строгий, этот требовательно и страстно обращенный к вашей совести писаревско-тол-стовский вопрос: а как же быть с тем горем, несчастиями, страданием, которые вот здесь, сейчас, рядом с вами, вокруг вас?.. Как быть со злом, которое множится вокруг вас, душит и давит людей, пока вы отдаетесь божественным красотам пушкинского стиха или рафаэлевских красок?.. Конечно, это то, что называется нравственным максимализмом. Но вы никуда не уйдете от жалящих вопросов этого максимализма, пока реально будет существовать общественная ситуация, его питающая»17.

К сожалению, у Писарева были не всегда достойные последователи. В «Русском слове»

появлялись и рецензии об «освежающем воздействии прозы Помяловского на публику, что было привыкла к такой “вони”, как романы Лескова». Знакомство с «выходками» «полуле-каря» Варфоломея Зайцева, заявлявшего, что «всякий ремесленник полезнее любого поэта настолько, насколько положительное число больше нуля», что «юнкерская поэзия Лермонтова пригодна для чахоточных барышень» и т.п., тоже подтверждает сложившееся явление «писаревщины», демонстрирующей неуважение к русской классике. Группа писателей-народников (В. Слепцов, А. Левитов, М. Воронов, Ф. Решетников) ощущала «дух времени» как требование показывать «злобы побольше»: «Ничего хорошего о “злополучной русской действительности” литератор этого типа писать не хотел, да, похоже, и не мог измышлять “трезвую правду жизни”»18.

Д. Писарев властвовал над умами своих современников. Н.В. Шелгунов замечал, что «…печать и читатели шестидесятых годов стоили друг друга, между ними были самые тесные умственные симпатии и что в практических выводах читатель шел дальше печати»19.

С точки зрения В. Кантора, А. Герцен увидел «в литературе залог национального пробуждения, которое может совершиться только через самокритику», и потому был уверен, что в своих произведениях «описывает не просто литературное, а революционное движение, развитие революционных идей. Иными словами, литература и искусство становятся под его пером синонимами революционной деятельности (по крайней мере, для России). В этой мысли и заключается, на мой взгляд, центр, зерно герце-новской общественно-эстетической концепции. <.. .> Существенно тут отметить генетическую связь его как личности с русской литературой, он и сам был как бы проекцией в жизнь ее стремлений»20.

А.И. Герцен пользовался заслуженным авторитетом. Он был убежден, что, в принципе, по любому серьезному вопросу не существует никаких окончательных или простых решений, и сформулировал это свое убеждение в ранних эссе о дилетантизме в науке. Исайя Берлин в своем эссе «А Remarkable Decade» замечал, что Герцен «родился с критическими наклон-

ностями ума, с качествами обличителя и преследователя темных сторон существования. <.. .> Герцен был умом в высшей степени непокорным и неуживчивым, с врожденным, органическим отвращением ко всему, что являлось в виде какого-либо установленного правила». Он был против деспотизма готовых решений и менее других склонен к огульному отрицанию21. Исследователь отмечал, что Герцен по рождению принадлежал к поколению так называемых «лишних людей», которые отличались свободным образом мыслей и действий: «Такие люди исповедуют особый род личной свободы, при котором чувство исключительности сочетается с непосредственностью и живостью ума, которому открыты необычайно широкие и богатые горизонты и доступна та особая интеллектуальная свобода, которую дает аристократическое образование. В то же самое время они оказываются на стороне всего нового, прогрессивного бунтующего, молодого, неиспытанного, того, что только рождается; их не пугают неизведанные просторы»22. Таким был Александр Иванович Герцен. По складу ума ему был близок его герой Владимир Бельтов («Кто виноват?»), который, в отличие от создавшего его писателя, хотя и был убежден в том, что «ничто в мире не заманчиво так для пламенной натуры, как участие в текущих делах, в этой воочию совершающейся истории»23, так и остался «лишним человеком», не найдя в себе силы реализовать цель: жить ради «гражданской деятельности».

Герцен сумел избавиться от многих «недугов» «лишних людей» и встать в ряды тех, кто нашел дело всей своей жизни. Он был сыном своего времени и «полностью разделял идеалы своего поколения в России, которые проистекали из все растущего чувства вины перед народом», «страстно желая сделать что-то заметное как для себя самого, так и для своей родины»24 . С нигилистами типа Базарова его роднило желание «делать дело», рационализм мышления, несогласие с тем, что какими-то аморфными абстракциями (как, например, рассуждениями о счастливом будущем) можно подменять реальную жизнь. Вероятно, ему было близко и утверждение героя Чернышевс-

кого Лопухова: «Жертва — это сапоги всмятку», когда он писал в своем сборнике «С того берега»: «Почему так ценится свобода? Потому что в ней самой заключена ее цель, потому что она то, что есть. Принести ее в жертву чему бы то ни было — это все равно что совершить человеческое жертвоприношение»25.

Философ и писатель В. Кантор так объясняет истоки нигилизма в России XIX века и, в частности, литературного нигилизма: «Давление самодержавия было столь велико, что мыслителю, желающему противостоять этому давлению, казалось необходимым (чтобы научить людей думать самостоятельно) подвергнуть разрушительной критике буквально все, включая и искусство, поскольку неизвестно до конца, что и в какой степени “заражено” рабским духом “старой” России. Писарев следующим образом формулировал свое кредо: “Что можно разбить, то и нужно разбивать; что выдержит удар, то годится, что разлетится вдребезги, то хлам; во всяком случае, бей направо и налево, от этого вреда не будет и не может быть”. За внешне эффективной и смелой фразой скрывалось, однако, неуважение к другой личности, к ее праву на отличную от писаревской позиции, на ее самостоятельность. Такой подход обнаруживает проявлявшееся порой у Писарева (и его единомышленников. — Э.Ф.) непонимание сложности исторического процесса, необходимости усвоения духовных богатств, созданных предшествующим развитием культуры во всей ее широте и многообразии, непонимание, по сути дела, приводившие критика к отрицанию личностного своеобразия. <…> Так, подвергнув позицию Пушкина “утилитарному” анализу, Писарев проглядел ведущий пафос пушкинского творчества — пафос свободы (“пока свободою горим”, “свободы сеятель пустынный” и т.п.), поскольку пушкинское понимание свободы не подходило под мерки писаревского “утилитаризма”»26, который со временем был им изжит.

Задача любого критика — уметь войти в художественный мир, созданный писателем (поэтом), мир сложный, противоречивый, подчас трагический и понять его.

Примечания

1 ШтакеншнейдерЕ.А. Дневник и записки (1854-1886). М.; Л., 1934. С. 160-161.

2 Никуличев Ю. Великий распад//Вопр. литературы. 2005. №2. С. 184.

ъВозиловВ.В. Омнизм и нигилизм: метафизика и историософия интеллигенции России. Иваново, 2005. С. 287.

4Герцен А.И. Собр. соч.: в 30т. М., 1959. Т. XVIII. С. 216-217.

5БелинскийВ.Г. Полн. собр. соч.: в 13 т. М., 1956. Т. XI. С. 576-578.

6 Там же. Т. ХП. С. 70.

I Там же. С. 52.

8 В этот ряд следует поставить Н. Шелгунова, Н. Чернышевского, Н. Добролюбова, которого И. Тургенев сделал одним из прообразов Базарова, считая «истинным отрицателем». Позиция их определялась не только расхождением с властью и близостью к народу, но и тем, что они находились вне социальных связей и искали свое место в общественной жизни. Их экстремизм и утопические идеи не принимали многие, среди которых были А. Герцен и М. Салтыков-Щедрин.

9Вайль П., ГенисА. Родная речь. М., 1990. С. 60.

10 Там же. С. 63.

II Писарев Д.И. Роман кисейной девушки//Его же. Полн. собр. соч. и писем: в 12 т. М., 2001. Т. 7. С. 38.

12 Там же. Т. 5. С. 334, 345, 359,369.

13 Там же. Т. 6. С. 319, 323.

ыКанторВ. В поисках личности: опыт русской классики. М., 1994. С. 134.

15 «Чтобы понять причины крайностей и перехлестов писаревской позиции, стоит, видимо, напоминать методологически важную мысль Энгельса, неоднократно замечавшего, что крайности русского “нигилизма” есть не что иное, как реакция на невиданный в Европе гнет азиатского деспотизма российского самодержавия» (См.: Кантор В. Указ. соч. С. 137).

16 Там же. С. 140.

11 Виноградов И. Духовные искания русской литературы. М., 2005. С. 475-476.

18НикуличевЮ. Указ. соч. С. 185.

19ШелгуновН.В., ШелгуноваЛ.П., Михаилов М.Л. Воспоминания в двух томах. М., 1967. Т. 1.С. 135. 20КанторВ. Опыт русской классики: в поисках личности. М., 1994. С. 110.

21 Берлин И. Александр Герцен II Новое литературное обозрение. 2001. № 49. С. 102.

22 Там же. С. 100.

23Герцен А.И. Указ. соч. Т. IV. С. 106.

24Берлин И. Указ. соч. С. 101.

25Герцен А.И. Указ. соч. Т. IV. С. 126.

26КанторВ. Указ. соч. С. 37-38.

Fesenko Emilia

LITERARY NIHILISM AS A PHENOMENON OF RUSSIAN PUBLIC LIFE

IN THE XIX CENTURY

The article is devoted to the 5-year period of the literary life of Russia called «the literary nihilism». Spiritual fathers of this period were such public and literary workers as A.N. Radishchev, P.Y. Chaadaev, P. Pestel, M.A. Bakunin. The problem of “the intelligentsia nihilism” is also dwelled upon.

Контактная информация: e-mail: [email protected]

Рецензент-Николаев Н.И., доктор филологических наук, профессор, проректор по учебной работе Поморского государственного университета имени М.В. Ломоносова

Что такое НИГИЛИЗМ простыми словами и примера на пальцах

Автор nibbl На чтение 6 мин Опубликовано 2019-07-21 Обновлено 2019-07-21

Всем привет! Начинаю серию статей по вопросам и ответам со слова — Нигилизм.

Это слов я услышал после просмотра фильма Курьер, процитирую фрагмент текст:

Сегодня, Агнесса Ивановна, вы имеете честь познакомиться с типичным представителем современной молодежи.
―Этакая смесь нигилизма с хамства

Что такое Нигилизм?

Я целую ночь обдумывал обозначение слова нигилизм и пришел к выводу, что нигилизм это ДВИГАТЕЛЬ ПРОГРЕССА!

Нигилисты ни с чем не соглашаются и не признают не чьи точки зрения  у них на все есть свое мнение!

Нигилисты в большинстве случаем первопроходцы в науки и любом прогрессе! Если бы не было людей которые шли на перикор чужим словам и поддавались только чужому мнению, то мы бы сейчас жили в каменном веке и у нас не было бы и колеса!

Сейчас я уверен на все 100% каждый, кто читает это, считает себя нигилистом, но это отнюдь не так! Нигилист это не просто человек который отрицает чью то точку зрения или закон, но и может ее обоснованно доказать! Нигилисты это люди с очень чутким умом и владеющие информацией, а главное умеют с ней правильно работать и преподносить другим людям! (если Вы такой, то я очень рад за вас!)

Бонус: Но скажу сразу, мы все немного нигилисты и каждый в чем то своем)

Популярные примеры нигилизма в литературе:

• «Отцы и дети» — проявление отрицание к искусству и литературе
• Ницше — филосов и филолог у которого нигилист это сверхчеловек который свободен во всех смыслах.
• Достоевский — произведение «Бесы» и «Преступление и наказание» где нигилизм довел до убийства.

 

Давайте рассмотрим несколько простых и поверхностных примеров про нигилизм:

Пример 1 (религия)

Самый простой пример это религия, с него и начнем:

Общество:  Бог есть! и все, что мы видим было создано богом и любое природное явление, есть ничто иное как божья кара или благодать!

Достаточно распространенные слова которые мы слышим со всех сторон, но Нигилист на это скажет следующее:

Нигилист: Если есть бог, почему я его не слышу? Если есть храмы и люди работающие в них всю жизнь ни разу его не слышали и не видели? Почему гроза и молния считается божьим наказанием, когда это можно воспроизвести в лаборатории использовав всего лишь законы физики и химии и об этом объясняют в школе с 5 классе в лабораторных экспериментах? Если машина едет это тоже от того, что бог дал ей эту возможность?)))

Как видите, нигилисты могут разбить религиозные кондалы простыми вопросами и такие вот люди скинули в 18 веке бремя  религиозной инквизиции которая управляла всей Европой почти тысячу лет!!!

Вот люди и ученые которые отказывались верить в ересь церкви и были за это убиты: Николай Коперник, Джордано Бруно, Галлилей  и сотни тыс др людей чьи имена мы не знаем(А по всей Европе и России за это столетие было уничтожено больше людей чем за все войны вместе взятых! )

Простыми словами закончу этот пример, если отследить динамику развития технологий и общества, то можно усмотреть прямую зависимость, от того как нигилизм стал процветать стала падать роль церкви и ее власти над массой людей и в мире стали расти науки которые привели нас к тому, что мы видим сейчас и вокруг себя!

А люди лишь только начали отрицать то чем их пихали с детства «ученые мужи сверху» ))))) и стали думать по другому , иначе чем все остальные!

Не зря товарищ Сталин заставил всех крестьянских детей ходить в школы, ему нужны были умные люди которые могли думать головой!

 

Пример 2 (родители и дети)

Пример который слышит каждый человек от своих родителей:

Общество:  Саша, ты должен после школы идти в институт, отучиться 5 лет, потом пойти на работу отработать 10-20 лет получить много опыта и знаний, после чего ты можешь стать начальником и будешь получать хорошую зарплату и будешь обеспеченным человеком!

Все помнят эти слова от своих родителей, которые говорятся примерно в одной форме, но контекст у всех одинаковый)

Нигилист: зачем мне тратить на все это 30 лет, когда я могу пойти сейчас работать или подрабатывать в определенную сферу и за эти 30 лет я могу перепробовать все сферы и остановится на той которая мне нравится и по душе и будет приносить счастье и деньги?

Нигилист: зачем мне учиться в институте, тогда как Армен с соседнего подъезда после 9 класса помогает отцы на рынке и уже купил себе машину и последний модели айфон?

это сложный пример и достаточно топорный, но он отражает реальную ситуацию в обществе и все кто хоть немного имеют серого вещества в голове задумываются над родительскими стереотипами по поводу советской школой жизни которая была расписана от роддома до кладбища! Сейчас любой ребенок может заработать денег больше, чем его родители.  Тут идет больше на подростковый бунт и отрицания родительских советов, потому как подросток в силу своего юношеского максимализма всегда самый умный и сильны!  НО факт остается факт, ребенок отрицает все и пытается и хочет сам делать то, что считает нужным!

 

Пример 3 (Власть и политика)

Данный вопрос нельзя поставить как предыдущие примеры и нельзя описать однобоко с одной стороны, хотя попытаться можно)

Пример1: Власть выпускает какой то закон и человек ведающий все нюансы и последствия этого закона в силу своей грамотности, начинает возражать и как то противится ему пытаясь донести до власти всю пагубность данного закона, но в силу своей политической слабости он смог донести его только до родственников, друзей и знакомы + интернет . (но попытка была сделана)

Пример2: В 19 веке когда была еще Царская Россия и по всей стране царил хаос на местах,  многие начали противится этому и появились те, кто начал объяснять людям, что с нынешней властью не будет у людей жизни и начинались бунты! Люди стали отрицать и прозревать! Итог мы знаем, к власти пришли люди которые за 20 лет подняли всю страну, выиграли самую страшную войну в истории и запустили человека в космос!

Нигилисты — это люди которые могут заставить планету двигаться в обратную сторону, они циники, эгоисты и революционеры!

 

Пока читал другие материалы по нигилизму в интернете, мне было очень печально, что все как один переписывают общую статью и не пытаются даже объяснить простыми словами, что такое нигилизм?!?

Я сразу прошу прощения,  что своими примера у кого то сделал кашу в голове, но я старался как мог объяснить, что это такое! Пиши и задавайте вопросы, давайте обсуждать и вступать в полемику я жду от вас обратной связи!

 

НИГИЛИЗМ — информация на портале Энциклопедия Всемирная история

НИГИЛИЗМ (от лат. nihil — ни­что) — термин, употребляющийся для обозначения разлинчых мировоззренческих направлений и социально-психологических установок, для которых характерно отрицание общепринятых ценностей, норм, традиций и устоев.

Ис­то­ки он­то­ло­ги­че­ско­го нигилизма мож­но ус­мот­реть в сочинение Гор­гия «О том, че­го нет, или О при­ро­де», в ко­то­ром он в по­ле­ми­ке с кон­цеп­ци­ей бы­тия Пар­ме­ни­да ис­хо­дил из по­ня­тия ни­что.

В XII веке как нигилизм (nihilianismus) бы­ло оце­не­но ере­тическое уче­ние, от­ри­цав­шее че­ло­ве­че­скую при­ро­ду Хри­ста, в конце XVIII века по­ня­тие «нигилизм» ис­поль­зо­ва­лось для ха­рак­те­ри­сти­ки фи­ло­со­фии И. Кан­та и И.Г. Фих­те (пись­мо Ф. Яко­би к Фих­те с оцен­кой его «аб­со­лют­но­го идеа­лиз­ма» как нигилизм по­ло­жи­ло на­ча­ло дис­кус­сии во­круг это­го по­ня­тия в немецкой фи­ло­со­фии).

По­ня­тие «нигилизм» встре­ча­ет­ся в эс­те­ти­ке Жан По­ля, в ис­то­ри­ко-фи­лосовских лек­ци­ях Ф. Шле­ге­ля (при­ме­ни­тель­но к пан­те­из­му), в ре­лигиозно-фи­ло­совских со­чи­не­ни­ях Ф.К. фон Баа­де­ра (атеи­стический «сци­ен­ти­ст­ский» нигилизм) и др. Ши­ро­кий куль­тур­но-ис­то­рический смысл оно по­лу­ча­ет у Ф. Ниц­ше как вы­ра­же­ние ис­то­рической судь­бы ев­ропейской куль­ту­ры, её все­об­ще­го кри­зи­са и упад­ка (décadence), пре­одо­леть ко­то­рый Ниц­ше на­де­ет­ся пу­тём «пе­ре­оцен­ки всех цен­но­стей»: «Что обоз­на­ча­ет ни­ги­лизм? — то, что выс­шие цен­но­сти те­ря­ют свою цен­ность. Нет це­ли. Нет от­ве­та на во­прос «за­чем?»» (Во­ля к вла­сти. СПб., 2011 год. С. 27).

В Рос­сии тер­мин «нигилизм» впер­вые был упот­реб­лён Н.И. На­де­ж­ди­ным (статья «Сон­ми­ще ни­ги­ли­стов» с кри­ти­кой ро­ман­тиз­ма, в т. ч. по­эзии А.С. Пуш­ки­на, журнал «Вест­ник Ев­ро­пы», 1829 год, № 1-2), им поль­зо­ва­лись С.П. Ше­вы­рёв, В.Г. Бе­лин­ский, Н.А. Доб­ро­лю­бов и др., од­на­ко ши­ро­кое рас­про­стра­не­ние он по­лу­чил (от­час­ти бла­го­да­ря М.Н. Кат­ко­ву) по­сле вы­хо­да в свет в 1862 году ро­ма­на И.С. Тур­ге­не­ва «От­цы и де­ти» с центральным об­ра­зом «ни­ги­ли­ста» сту­ден­та Ба­за­ро­ва — че­ло­ве­ка, «ко­то­рый не скло­ня­ет­ся ни пе­ред ка­ки­ми ав­то­ри­те­та­ми, ко­то­рый не при­ни­ма­ет ни од­но­го прин­ци­па на ве­ру, ка­ким бы ува­же­ни­ем ни был ок­ру­жён этот прин­цип» (От­цы и де­ти. СПб., 2008 год. С. 25).

Ни­ги­ли­ста­ми ста­ли на­зы­вать ра­ди­каль­ную мо­ло­дёжь, от­вер­гав­шую ус­тои до- и по­ре­фор­мен­ной Рос­сии — со­слов­ные по­ряд­ки, ре­ли­гию, нор­мы мо­ра­ли и ка­но­ны идеа­ли­стические эс­те­ти­ки и про­по­ве­до­вав­шую ес­те­ст­вен­но-на­учный ма­те­риа­лизм и ате­изм. Ру­по­ром этих идей в начале 1860-х годов стал журнал «Рус­ское сло­во», ве­ду­щую роль в ко­то­ром иг­рал Д.И. Пи­са­рев, иг­но­ри­ро­вав­ший при этом тер­мин «нигилизм» и на­зы­вав­ший се­бя и сво­их еди­но­мыш­лен­ни­ков «реа­ли­ста­ми». Ес­ли М.А. Ба­ку­нин, С.М. Крав­чин­ский, П.А. Кро­пот­кин вкла­ды­ва­ли в тер­мин «нигилизм» по­ло­жит. со­дер­жа­ние, то в кон­сер­ва­тив­ной пуб­ли­ци­сти­ке и т. н. ан­ти­ни­ги­ли­стич. ро­ма­нах А.Ф. Пи­сем­ско­го («Взба­ла­му­чен­ное мо­ре», 1863 год), Н.С. Лес­ко­ва («Не­ку­да», 1864 год), Ф.М. Дос­то­ев­ско­го («Бе­сы», 1871-1872 годы) он при­об­рёл об­ли­чи­тель­ный смысл. К началу 1870-х годов сло­во «ни­ги­лист» поч­ти ис­чез­ло из русской пуб­ли­ци­сти­ки, од­на­ко в западно-ев­ропейской литературе ста­ло упот­реб­лять­ся как обо­зна­че­ние россиского ре­во­люционного дви­же­ния. В даль­ней­шем фе­но­мен рус­ско­го нигилизма по­лу­чил ис­тол­ко­ва­ние в ра­бо­тах С.Л. Фран­ка (статья «Эти­ка ни­ги­лиз­ма» в сборнике «Ве­хи», 1909 год) и Н.А. Бер­дяе­ва («Ис­то­ки и смысл рус­ско­го ком­му­низ­ма», 1937 год).

В цик­лической фи­ло­со­фии куль­ту­ры О. Шпенг­ле­ра нигилизм оп­ре­де­ля­ет­ся как «чис­то прак­ти­че­ское ми­ро­на­строе­ние ус­та­лых оби­та­те­лей боль­шо­го го­ро­да, имею­щих за спи­ной за­вер­шён­ную куль­ту­ру и не имею­щих уже ни­ка­ко­го внут­рен­не­го бу­ду­ще­го» («За­кат Ев­ро­пы». М., 1993 год. Т. 1. С. 543). В эк­зи­стен­ци­аль­ной фи­ло­со­фии М. Хай­дег­ге­ра нигилизм вслед за Ниц­ше рас­смат­ри­ва­ет­ся как «ос­нов­ное дви­же­ние в ис­то­рии За­па­да», ко­ре­ня­щее­ся в ме­та­фи­зи­ке, ис­то­ки ко­то­рой вос­хо­дят к древне-греческой фи­ло­со­фии (пре­ж­де все­го к Пла­то­ну) и ко­то­рая с её рас­ко­лом ми­ра на «су­щее» и «цен­ное» и про­ис­те­каю­щим из это­го «заб­ве­ни­ем бы­тия» оп­ре­де­ли­ла всё раз­ви­тие ев­ропейской ци­ви­ли­за­ции («Ев­ро­пей­ский ни­ги­лизм» — в его книге «Вре­мя и бы­тие». М., 1993 год. С. 63–176). Для А. Ка­мю нигилизм свя­зан с осоз­на­ни­ем пол­ной аб­сурд­но­сти че­ло­ве­че­ско­го су­ще­ст­во­ва­ния, «бунт» про­тив ко­то­рой яв­ля­ет­ся един­ст­вен­ным вы­ра­же­ни­ем че­ло­ве­че­ской со­ли­дар­но­сти. Ха­рак­те­ри­зуя нигилизм как «по­гру­же­ние в без­ве­рие», К. Яс­перс про­ти­во­пос­тав­ля­ет ему «фи­ло­соф­скую ве­ру» в транс­цен­ден­цию.

Дополнительная литература:

Стра­хов Н.Н. Из ис­то­рии ли­те­ра­тур­но­го ни­ги­лиз­ма 1861–1865. СПб., 1890;

Алек­се­ев А.И. К ис­то­рии сло­ва «ни­ги­лизм» // Сб. ста­тей в честь ака­де­ми­ка А. И. Со­бо­лев­ско­го. Л., 1928;

Hingley R. Nihilists. Rus­sian radicals and revolutionaries in the reign of Al­e­xander II (1855–81). L., 1967;

Rauschning H. Revolution of nihilism. N. Y., 1972;

Der Ni­hi­lis­mus als Phänomen der Geistesgeschichte / Hrsg. von D. Arendt. Darmstadt, 1974.

© Большая Российская Энциклопедия (БРЭ)

Нигилисты — это… Что такое Нигилисты?

Нигилизм (от лат. nihil — ничто) — мировоззренческая позиция, выражающаяся в отрицании осмысленности человеческого существования, значимости общепринятых нравственных и культурных ценностей; непризнание любых авторитетов. В западной философской мысли термин «Н.» ввёл немецкий писатель и философ Ф. Г. Якоби. Это понятие использовали мн. философы. С. Кьеркегор источником Н. считал кризис христианства и распространение «эстетического» мироощущения. Ф. Ницше понимал под Н. осознание иллюзорности и несостоятельности как христианской идеи надмирного Бога («Бог умер»), так и идеи прогресса, которую считал версией религиозной веры. О. Шпенглер Н. называл черту современной европейской культуры, переживающей период «заката» и «старческих форм сознания», который в культурах других народов якобы неизбежно следовал за состоянием высшего расцвета. М. Хайдеггер рассматривал Н. как магистральное движение в истории Запада, которое может привести к мировой катастрофе.

История появления

Само слово существует давно. В средние века было учение нигилизм, преданное анафеме папой Александром III в 1179 г. Учение нигилизма, ложно приписанное схоластику Петру Ломбарду, отвергало человеческое естество Христа.

Идеология

Нигилисты придерживаются некоторых или всех из следующих утверждений:

-нет разумного доказательства наличия высшего правителя или создателя

— «реальной нравственности» не существует

-объективная светская этика невозможна, поэтому жизнь, в определенном смысле, не имеет истины, и никакое действие объективно не предпочтительнее любого другого.

Нигилизм в России. Русская литература.

В русской литературе слово «нигилизм» впервые употреблено Н. И. Надеждиным в статье «Сонмище нигилистов « Вестнике Европы»1829 в значении отрицателей и скептиков. В 1858 г. вышла книжка казанского профессора В. В. Берви «Психологический сравнительный взгляд на начало и конец жизни». В ней тоже употребляется слово «нигилизм» как синоним скептицизма.

Термин закрепился в статьях и романах, которые были направлены против движения 1860-х г. В лучшем случае новые люди, фигурировавшие в противонигилистической литературе, были лохматые, нечёсаные, грязные мужчины и женщины , утратившие всякую женственность девицы; но сплошь да рядом к этим качествам ожесточённые изобразители нигилистов прибавляли шантаж, воровство и подчас даже убийство. К концу 1860-х и началу 1870-х гг. слово нигилист почти исчезает из русской полемической литературы, но воскресает в западноевропейской литературе, как обозначение русского революционного движения; его принимают и некоторые русские эмигранты, писавшие на иностранных языках о русском революционном движении.

Критик и публицист Н. А. Добролюбов осмеял книжку Берви, подхватил это слово — но оно не стало популярным до тех пор, пока И. С. Тургенев в романе «Отцы и дети» (1862) не назвал нигилистом Е.Базарова. Огромное впечатление, произведённое «Отцами и детьми», сделало крылатым и термин «нигилист». Никто, однако, из людей 1860-х гг. официально его не принял. Д. И. Писарев, который в ряде статей признал в Базарове воплощение идеалов и взглядов нового поколения, называл себя «мыслящим реалистом». Тургеневской клички не усвоила себе и та многочисленная часть молодёжи, которая в Базарове и вообще в «Отцах и детях» усмотрела карикатуру на новое движение. С тем большей цепкостью ухватились за него противники новых идей. В своих воспоминаниях Тургенев рассказывает, что когда он вернулся в Петербург после выхода в свет его романа — а это случилось во время известных петербургских пожаров 1862 г., — то слово нигилист уже было подхвачено тысячами голосов, и первое восклицание, вырвавшееся из уст первого знакомого, встреченного Тургеневым, было: «Посмотрите, что ваши нигилисты делают: жгут Петербург!»

В 1884 году издаётся повесть Софьи Ковалевской «Нигилистка».

---

В отечественной культуре 2-й половины 19 в. нигилистами называли представителей радикального течения разночинцев-шестидесятников, отрицавших социальные устои, религиозную идеологию крепостнической России и проповедовавших материализм и атеизм. Впоследствии этот термин использовался для характеристики всех революционных сил 60-70-х гг., которым приписывался вульгарный материализм, аморализм, анархизм.

Русский нигилизм

Русский нигилизм есть русский максимализм, есть неспособность установить ступени и градации, оправдать иерархию ценностей. Такого рода нигилизм легко расцветает и на вполне православной почве. Ни в одном народе нельзя найти такого презрения к культурным ценностям, к творчеству человека, к познанию, к философии, к искусству, к праву, к относительным и условным формам общественности, как у народа русского. Русский человек склонен считать все вздором и тленом за исключением единого на потребу, — для одного это есть спасение души для вечной жизни и Царство Божие, для другого — социальная революция и спасение мира через совершенный социальный строй.Нигилизм был развит в 19 веке. Нигилисты выступали против пережитков крепостного права.

Примечания

См. также

Ссылки

Wikimedia Foundation. 2010.

Урок 13. кто идет за мной? нигилист базаров и его «спутники» — Литература — 10 класс

Литература

10 класс

Урок № 13

«Кто идёт за мной?» Нигилист Базаров и его «спутники».

Перечень вопросов, рассматриваемых в теме:

1. Продолжение изучения и анализа романа И. С. Тургенева «Отцы и дети»;
2. Определение нигилистических взглядов Базарова;
3. Сопоставление Базарова с другими «представителями» нигилизма.

Глоссарий по теме:

Революционер — человек, который произвёл полный переворот, открыл новые пути в какой-нибудь области жизни, науки, производства.

Народный герой — человек, возложивший на себя большую, чем предъявляется к людям общепринятыми нормами, меру ответственности и обязанностей и совершивший деяния, выдающиеся по масштабу, последствиям и значению для национального развития.

Нигилизм — философия, ставящая под сомнение общепринятые ценности, идеалы, нормы нравственности, культуры.

Нигилист — в 60-х годах XIX века в России сторонник демократического движения, отрицающий устои и традиции дворянского общества, крепостничество.

Список литературы

Основная литература по теме урока:

1. Лебедев Ю. В. Русский язык и литература. Литература. 10 класс. Учебник для общеобразовательных организаций. Базовый уровень. В 2 ч. Ч. 1. М.: Просвещение, 2015. — 367 с.

Дополнительная литература по теме урока:

1. Е. А. Маханова, А. Ю. Госсман. Краткий пересказ. Русская литература. 9-11 классы. Р.-на-Д. Феникс. 2017. — 95 с.

Теоретический материал для самостоятельного изучения

Иван Сергеевич Тургенев писал: «Вся моя повесть направлена против дворянства как передового класса… Слабость, вялость и ограниченность. Если сливки плохи, что же молоко?».

Автора волнует политическая ситуация в стране: свои размышления о нигилизме, идеологическим носителем которого становится главный герой романа «Отцы и дети», Тургенев выражает в его образе. Представитель поколения «детей», разночинец, интеллигент, борец за духовную свободу личности, Базаров признаёт науку, огромную роль самовоспитания, труд, работу. При этом он резко критикует положение в стране, отрицает эстетические и культурные ценности: «Мы действуем в силу того, что признаём полезным. В теперешнее время полезнее всего отрицание — мы отрицаем». Он собирается «место расчистить», то есть, сломать всё старое, чтобы дать дорогу новому. Базаров — носитель революционных идей.

Каково же мнение Базарова? Каковы его взгляды?

«Аристократизм, либерализм, прогресс, принципы… — подумаешь, сколько иностранных и бесполезных слов! Русскому человеку они даром не нужны», — говорит он.

Романтика чужда ему: «…природа не храм, а мастерская, и человек в ней работник». Он заядлый материалист, поэтому искренне верит, что «порядочный химик в двадцать раз полезнее всякого поэта». Он отрицает вечные ценности, говоря: «Пушкина читать — потерянное время, музыкой заниматься смешно, природой наслаждаться просто нелепо, Рафаэль вообще гроша ломаного не стоит». Базаров считает, что «нравственные болезни происходят от дурного воспитания, от всяких пустяков, которыми сызмала набивают людские головы, от безобразного состояния общества, одним словом». Но он верит в будущее: «Исправьте общество, и болезней не будет». К тому же Базаров считает, что необычайно важна и самоорганизация: «Всякий человек сам себя воспитать должен».

Аркадий Кирсанов — друг Базарова, который учится вместе с ним на медицинском факультете университета. Он хочет походить на Евгения и слепо следовать идеям нигилизма, которые он до конца не понимает. Для него это значит «ко всему относиться с критической точки зрения, не склоняться ни перед какими авторитетами, не принимать ни одного принципа на веру, каким бы уважением ни был окружён этот принцип».

Николай Петрович Кирсанов поясняет, что нигилист — это человек, «который ничего не признаёт». Павел Петрович добавляет, «который ничего не уважает».

Впрочем, Тургенев показывает и других людей, которых привлекает нигилизм: по мнению Дмитрия Ивановича Писарева, «недостойные подражатели» Базарова — безмозглый Ситников и эмансипированная Кукшина.

Ситников мечтает стать великим, следует моде и рьяно интересуется новым веянием в обществе: «…когда при мне Евгений Васильевич в первый раз сказал, что не должно признавать авторитетов, я почувствовал такой восторг… словно прозрел!». Писатель показывает, что поверхностных последователей, как Ситников, много: «Я старинный знакомый Евгения Васильича и могу сказать — его ученик. Я ему обязан моим перерождением».

Евдоксия Никитишна Кукшина (её фамилия придумана от слова «кукиш») — развязная, вульгарная, откровенно глупая молодая женщина с «прогрессивным взглядом» на жизнь. Она живет одна и пытается вести хозяйство: «Бумаги, письма, толстые номера русских журналов, большей частью неразрезанные, валялись по запылённый столам. Везде белели разбросанные окурки папирос». Автор показывает её сатирически, изображает неприглядную внешность и смешные манеры: «В маленькой и невзрачной фигурке эмансипированной женщины не было ничего безобразного, но выражение её лица неприятно действовало на зрителя». Она ходит «несколько растрёпанная, в шёлковом, не совсем опрятном платье, бархатная шубка её на пожелтелом горностаевом меху». Она в большей степени интересуется «женским вопросом» и естественными науками: читает статьи о женщинах, рассуждает о физиологии, эмбриологии, общается со студентами.

Сопоставляя Базарова с другими сторонниками нигилизма, автор подчёркивает цельность его образа, ум, душевную силу и искреннюю идеологическую убеждённость. Он не имеет настоящих единомышленников, поэтому он одиноко борется с закостенелым обществом. Тургенев говорит, что его герой стоит на рубеже смены режимов, его время ещё не пришло. Базаров так отзывается о будущем поколении: «Умницы они будут уже потому, что вовремя они родятся, не то что мы с тобой».

Герой уверен, что жизнь можно прожить без чувств, то есть без всякой «белиберды». Однако Тургенев решает испытать его любовью.

«Что за таинственные отношения между мужчиной и женщиной?.. Ты проштудируй-ка анатомию глаза: откуда тут взяться, как ты говоришь, загадочному взгляду? Это всё романтизм, чепуха, гниль, художество. Пойдём лучше смотреть жука», — говорит Базаров.

Но сильные чувства способны сломить любые убеждения в душе даже самого ярого нигилиста и привести к безграничным внутренним противоречиям. Основной конфликт в романе — это борьба героя с самим собой, так как идеи, которые его привлекают, не способны заглушить в нём эмоции, заложенные самой природой.

Тургенев — великий психолог. Его Базаров, отрицающий всё, в душе человек нравственный, поэтому идеология, которой он следует, не оправдывает себя, а жизнь естественным образом переворачивает принципы нигилизма.

«Если читатель не полюбит Базарова со всей его грубостью, бессердечностью, безжалостной сухостью и резкостью, если он его не полюбит, его, повторяю я, — я виноват и не достиг своей цели, — пояснял писатель. — Мне мечталась фигура сумрачная, дикая, большая, до половины выросшая из почвы, сильная, злобная, честная — и всё-таки обречённая на гибель, потому что она всё-таки стоит в преддверии будущего…»

Примеры и разбор решения заданий тренировочного модуля

1. Единичный выбор

Что понимает под нигилизмом И. С. Тургенев?

революционно-демократическое мировоззрение;

отрицание только политической системы, государственного строя;

естественнонаучные теории;

Правильный вариант / варианты:

революционно-демократическое мировоззрение.

Подсказка: Тургенев писал: «…и если он называется нигилистом, то надо читать революционером».

Автора волнует политическая ситуация в стране: свои размышления о нигилизме, идеологическим носителем которого становится главный герой романа «Отцы и дети», Тургенев выражает в его образе. Представитель поколения «детей», разночинец, интеллигент, борец за духовную свободу личности, Базаров признаёт науку, огромную роль самовоспитания, труд, работу. При этом он резко критикует положение в стране, отрицает эстетические и культурные ценности: «Мы действуем в силу того, что признаём полезным. В теперешнее время полезнее всего отрицание — мы отрицаем». Он собирается «место расчистить», то есть, сломать всё старое, чтобы дать дорогу новому. Базаров — носитель революционных идей.

2. Ребус-соответствие

Соотнесите героев и их описание.

Правильный вариант / варианты:

Евгений Базаров	«Он медленно проводил своими длинными пальцами по бакенбардам»
Павел Петрович	«…Лицо его, желчное, но без морщин, необыкновенно правильное и чистое, словно выведенное тонким и лёгким резцом, являло следы красоты замечательной»
Ситников	«Тревожное и тупое выражение сказывалось в маленьких, впрочем, приятных чертах его прилизанного лица; небольшие, словно вдавленные глаза глядели пристально и беспокойно, и смеялся он беспокойно: каким-то коротким, деревянным смехом»

Подсказка: «…На какого чёрта этот глупец Ситников пожаловал?».

Тургенев показывает и других людей, которых привлекает нигилизм: по мнению Дмитрия Ивановича Писарева, «недостойные подражатели» Базарова — безмозглый Ситников и эмансипированная Кукшина.

Ситников мечтает стать великим, следует моде и рьяно интересуется новым веянием в обществе: «…когда при мне Евгений Васильевич в первый раз сказал, что не должно признавать авторитетов, я почувствовал такой восторг… словно прозрел!». Писатель показывает, что поверхностных последователей, как Ситников, много: «Я старинный знакомый Евгения Васильича и могу сказать — его ученик. Я ему обязан моим перерождением».

образ в романе «Отцы и дети»

• Сочинения

/

• Литература

/

• Тургенев

Причины нигилизма главного героя Базарова, являются его сильный и независимый характер, он самоуверен, умный и хитрый, обладает самостоятельностью.

Он, абсолютно не признавал над собой никаких авторитетов, ни отца, ни Бога.

Образ нигилиста Базарова, заключается не просто в его материализме, но отрицании всяких традиций прошлого и уважения к предкам. Главная идея которой он грезит это разрушение основ прошлого, что бы на его обломках построить новое. В то же время он не является отрицательным героем в полном смысле слова. Такие, как Базаров, нужны обществу, чтобы это общество встряхнуть что бы оно проснулось от спячки и осознало что ему как и стране нужны перемены (реформы).

Это произведение великого русского писателя И. С. Тургенева написанный в 1860-е годы позапрошлого века, сразу после отмены крепостничества в России (1861). Тургенев немало способствовал отмене крепостничества. С небывалой до него в русской литературе осветил проблему неравенства русских крестьян. Царь Александр II Освободитель сказал что понял, на сколько важно отмена крепостного права после прочтения тургеневских «Записок охотника». До Тургенева по сути никто в русской литературе ни кто не поднимал на такую высоту и до такой остроты проблему русского рабства (крепостничества).

Тургенев писал что разницы между крепостными и дворянами нет никакой. В своём произведении «Муму» Тургенев подчеркнул ужасные условия крепостных, недостойное поведение дворян и поразительное умение выдержать человеческое достоинство крестьянина (по сути раба), Герасима, который с детства глухонемой.

«Отцы и дети» это, прежде всего памятник эпохе, в которую жил писатель. Главная идея романа показать столкновение двух политических сил, дворян-либералов и революционеров-разночинцев. Этим Тургенев как бы заглядывает в будущее России, заключая что крестьянское освобождение запоздало хотя и полезно. В России начинается «брожение умов», развивается революционный процесс. Ведь именно такие революционеры-разночинцы типа Базарова, бросали бомбу в Александра II-Освободителя. И именно такие революционеры типа Базарова устроят террор в России в начале двадцатого века, будут делать революцию и придут к власти в октябре 1917 года, что то вроде Верховенского из «Бесов» (Достоевского), может конечно не такой радикал.

Сочинение 2

В романе И.С. Тургенева «Отцы и дети» явно прослеживается борьба двух противоборствующих сторон, двух лагерей, на которые разбит социум: либерально дворянской и демократической. Впрочем, в случае с Базаровым, двойственность проявляется в том, что он, будучи скорее приверженцем второго течения не верит в народ как таковой и свято убежден в том, что отмена крепостного права ни даст никаких результатов.

Впрочем, подобный взгляд на вещи Евгений сохраняет относительно абсолютно всего, представая пред читателем законченным нигилистом. По сути, Базаров есть человек – отрицание, причем отрицание всего – плохого и хорошего, правильного и неправильного, логичного и неразумного, логичного и бессмысленного.

Порою кажется, герою абсолютно все равно против чего протестовать, он может найти лишенным логики абсолютно все – от сущей чепухи до действительно стоящих вещей. Евгений не верит ни во что: ни в поэзию, ни в музыку, ни в искусство, ни в существующий политический строй – для Базарова, по сути, ничего не имеет смысла.

К слову, иногда возникают мысли, что главному герою не чуждо поведение, называемое в современном мире «позерством»: мало что из себя представляя, он всячески стремится выделиться из толпы и показать свою «уникальность», и весьма «оригинальную» позицию «против всех», нося балахон с кистями и большие бакенбарды.

Кстати, в этом главный герой немного схож с определенной категорией подростков. Такое впечатление, что и «отрицание» в данном случае не является устоявшейся системов взглядов взрослого человека, а является своеобразным способом бахвальства и попыткой обрести уверенность в себе посредством вычурности и невежества.

Кирсанов же является типичным «прилипалой», который старается соответствовать своему «более харизматичному» другу, безоговорочно принимая его систему ценностей, точнее систему отсутствия оных. Однако, дядя Аркадия оказывается человеком старой закалки, не боящимся выражать свое мнение, потому он довольно часто конфликтует с Базаровым, пытаясь вразумить заблуждающегося героя.

Однако, не стоит думать, что Евгений в высшей степени маргинальная, не способная ни на что человеческое, личность. Повстречав Анну, в которую оказался не взаимно влюблен, Базаров показывает себя как весьма заботливый, галантный кавалер. Но его чаяниям не суждено сбыться: как он не старается добиться расположения и благосклонности своей избранницы, его сердце все же оказывается разбитым, что очень подкашивает его волю и жизненные силы.

Не такой уж плохой человек Базаров, если бы не его нигилизм, доведенный до абсурда, гипертрофированный до нечеловеческих размеров и масштабов. Но автор все таки дает герою шанс – перед смертью Евгений осознает многие вещи, которых ранее не видел, и согласен признать свои ошибки… Но увы… Теперь это уже мало что меняет…

В завершение хотелось бы отметить, что конфликт поколений является извечной темой, которая актуальна и по сей день. Ввиду различий жизненной позиции, крайне отличающегося мировоззрения, зрелые и молодые люди частенько не могут найти общий язык, либо же им довольно сложно достигнуть консенсуса. Так или иначе, Тургенев ставит своей целью не только освещение проблемы взаимоотношений между поколением родителей и поколением детей, а и попытку осмыслить мировоззрение нового человека, того самого в чьих руках будет судьба государства, и соответственно социума.

Другие темы: ← Что делает Базарова героем своего времени?↑ ТургеневЕвгений Базаров и Павел Петрович Кирсанов →

`

Евгений Базаров — герой своего времени

Иван Сергеевич Тургенев создавал свое произведение еще до отмены крепостного права. В это время в народе все нарастали революционные настроения. На первый план были выведены идеи разрушения и отрицания старого порядка. Теряли свое влияние старые принципы и авторитеты. Базаров говорит, что теперь полезнее всего отрицать, поэтому нигилисты и отрицают. Автор видел Евгения Базарова героем своего времени. Ведь он является воплощением этого отрицания. Однако нужно сказать, что нигилизм Евгения не имеет абсолютного характера. Он не отрицает того, что проверено практикой, опытом. В первую очередь это относится к труду, который считает призванием каждого человека Базаров. Нигилист в романе «Отцы и дети» убежден, что химия является полезной наукой. Он полагает, что в основе мировоззрения каждого человека должно лежать материалистическое понимание мира.

Популярные сочинения

• Сочинение Мой школьный день 4, 7 класс
  Каждый мой школьный день с одной стороны однообразный, а с другой уникальный и неповторимый. Одно я знаю точно, что каждый новый школьный день дарит мне заряд энергии, новые знания и делает меня чуточку взрослее.
• Сочинение Описание степи в повести «Тарас Бульба» 7 класс
  В данном великолепном произведении, написанным замечательным писателем Николаем Гоголем, показана небывалая красота природы, которую автор описал, как нечто живое и трогательное
• Сочинение на тему Весна в лесу
  Долгожданная весна приходит в каждый уголок нашего города. Она заглянет и под мостик, где начинает звенеть ручей, и пройдется по дорогам, оставив за собой следы в виде грязи. Но особые чувства от наступления весенней поры

Сочинение: Нигилизм Базарова в романе «Отцы и дети» (И.С. Тургенев)

(432 слова) Знаменитый роман Тургенева «Отцы и дети» написан в 1861 году, в период значимых перемен в российском обществе и государстве. В произведении затронуто множество проблем, среди которых выделяются взаимоотношение поколений, самоопределение, любовь, дружба, социальная справедливость и другие актуальные вопросы. Центральное место в романе занимает проблема нигилизма.

К нигилистам себя относят сразу несколько героев романа, но у каждого из них свое представление о нигилизме. Это различие во многом обусловлено личностными чертами героев и их положением в обществе. В начале романа Евгений Базаров выступает как самый непримиримый и принципиальный последователь нигилистического мировосприятия. Базаров студент-медик. Принадлежит к разночинцам. Фактически, Тургенев приводит нас к мысли, что нигилистические взгляды вызвали симпатию у Базарова в результате его социальной неопределенности. В обществе ему нет места, что выражается и через его конфликт с окружающими. Ему невозможно находиться ни в компании собственного отца – новоявленного помещика, вышедшего из простых людей, ни яростно отстаивающего свои либеральные позиции Павла Петровича, даже нигилизм друга Аркадия ему чужд.

Тем не менее, ситуация меняется, когда Евгений встречает Анну Одинцову. Пройдя испытание любовью, Базаров понимает, что в реальности нигилизм его оказался не так крепок, как он полагал, и под натиском новых ощущений, зародившихся в душе героя, отступил. Любовь к Одинцовой помогла герою взглянуть на мир иначе – через призму чувств и эмоций, не терпящих нигилизма.

Сын помещика, потомственный дворянин Аркадий Кирсанов, которого Базаров в романе называет «птенцом», также считает себя нигилистом. Однако выбирает этот путь он под влиянием своего друга Евгения, а не по собственным принципиальным соображениям. В отличие от главного героя, Аркадий хорошо обеспечен, его статус определен, и для него теории являются интеллектуальной игрой. Он обладает доброй, искренней, еще неопытной и юной душой; он миролюбив и отзывчив к красоте природы. В душе герой остается человеком, которому ближе уклад жизни поместного дворянина, чем нигилиста.

Комичные образы нигилистов представляют такие герои, как Виктор Ситников и Авдотья Кукшина. Наигранность их философских взглядов отражается даже во внешности. Так, Ситников охарактеризован как человек с «тревожным и тупым выражением… прилизанного лица», смеющийся «визгливым», «деревянным» смехом , с чересчур элегантными перчатками на руках. Авдотья Кукшина – помещица, «несколько растрепанная» женщина, которая вечно хандрит, курит папиросы и пьет шампанское. Ее манеры развязны и неестественны. Оба персонажа – нигилисты «для моды» и развлечения; они представляют лишь пародию, бездарнейшее из искажений нигилизма.

Таким образом, в романе сосуществует сразу несколько персонажей, называющих себя нигилистами. Однако читателю так и не удается понять, что же такое есть нигилизм, хорош он или плох. Разбитое любовью равнодушие Евгения Базарова, юношеское подражание Аркадия Кирсанова и разнузданность Кукшиной и Ситникова не создают представления о нигилизме, как о чем-то состоятельном и обоснованном. Сам Тургенев считал нигилизм негативным явлением, утвердив деструктивность безусловного отрицания смертью главного героя романа «Отцы и дети», Евгения Базарова.

Автор: Екатерина Озаровская

Образ Базарова и проблема нигилизма в романе «Отцы и дети» Тургенева И.С.

Базаров отличается от них прежде всего исключительной энергией и мужественностью, твердостью характера и самостоятельностью, выработанными в борьбе с житейскими трудностями. “В основание главной фигуры, Базарова, — писал впоследствии Тургенев, — легла одна поразившая меня личность молодого провинциального врача (он умер незадолго до 1860-го г.). В этом замечательном человеке воплотилось — на моих глазах — то, едва народившееся, еще бродившее начало, которое потом получило название нигилизма. Впечатление, произведенное на меня этой личностью, было очень сильно и в то же время не совсем ясно…” “Мне мечталась фигура сумрачная, дикая, большая, до половины выросшая из почвы, сильная, злобная, честная — и все-таки обреченная на погибель — потому что она все-таки стоит еще в преддверии будущего, мне мечтался какой-то странный pendant с Пугачевым”. Знаменательно, что у Базарова, единственного из всех героев нет предыстории, в которой Тургенев обычно дает ключ к характеру персонажа, чего он явно не хочет делать в случае с Базаровым (может быть, вообще достоверно не зная, как складываются подобные характеры). В отличие от всех дворян Базаров обладает натурой деятеля и борца. Неустанным трудом приобрел он фундаментальные знания в естественных науках. Привыкший полагаться лишь на собственный ум и энергию, Базаров выработал спокойную уверенность в себе. Ощущение его силы невольно передается окружающим, даже если она никак не проявляется внешне. Он сразу ставит себя в оппозицию ко всем людям: “Когда я встречу человека, который не спасовал бы передо мною, тогда я изменю свое мнение о самом себе”. Его совершенно не беспокоит, что думают о нем другие: “Настоящий человек не должен об этом заботиться; настоящий человек тот, о котором думать нечего, а которого надобно слушаться или ненавидеть”. Никакие сердечные связи не связывают его с людьми (характерны в этом плане его отношения с родителями, для которых у него не находится ни жалости, ни ласки, хотя он и говорит Аркадию, что их “любит”). От этого и проистекает базаровская “резкость и бесцеремонность тона”. Отношения между мужчиной и женщиной он сводит к физиологии, искусство — к “искусству делать деньги или нет более геморроя”, т.е. ему совершенно чужд весь мир прекрасного, равно как и дворянская утонченная культура чувств, которую он вкупе с религией и философией обзывает “романтизмом, чепухой, гнилью, художеством” (чего стоит один только этот синонимический ряд!).

Из подобного отношения к жизни, а также из “безмерной гордости” и берет свое начало его жизненная философия, смелая, страшная и парадоксальная, заключающаяся в тотальном отрицании всех устоев, на которых зиждется общество, равно как и вообще всех верований, идеалов и норм человеческой жизни, когда за истину принимаются только голые научные факты. “Нигилист, это человек, который не склоняется ни перед какими авторитетами, который не принимает ни одного принципа на веру, каким бы уважением ни был окружен этот принцип”, — формулирует в романе Аркадий, очевидно со слов своего учителя. Такая философия — закономерное порождение кризисного состояния общества. По точному определению В.М. Марковича, «для Базарова бесспорно, что нет ни одного “постановления” в современном нашем быту, в семейном или общественном, которое не вызывало бы полного и беспощадного отрицания». Для Базарова бесспорна возможность неограниченной свободы личности: “нигилист” убежден, что в своих решениях, направленных на переделку жизни, человек нравственно ничем не связан. Логика истории, “мнение народное”, традиции, верования, авторитеты — все это не должно иметь никакой власти над индивидуальным сознанием и индивидуальной волей”. Таким образом, базаровский нигилизм распространяется на общественную, личную и философскую сферы.

Общественный нигилизм Базарова находит свое наиболее полное выражение в споре с Павлом Петровичем. Эти два достойных противника, убежденные приверженцы каждый своей идеологии, не могли не столкнуться, подобно двум противоположным зарядам. Характерно при этом, что Павел Петрович нервничает и сам вызывает на спор Базарова, в то время как последний, полный сознания собственной силы и превосходства, спорит как бы нехотя, чтобы “зря не болтать”.

В вопросе о характере преобразований в России Базаров стоит за решительную ломку всей государственной и экономической системы. “В России нет ни одного гражданского постановления, которое не заслуживало бы критики”, — считает он. Однако взамен он ничего не предлагает. Кроме того, Базаров никак не показан в общественной деятельности и мы не знаем, есть ли у него реальные планы проведения своих взглядов в жизнь. Павел Петрович Кирсанов, как настоящий либерал, тоже убежден в необходимости преобразований, но против бессмысленного разрушения всего. Он стоит за “цивилизацию” и “прогресс”, т.е. за путь реформ.

При споре о ведущей общественной силе Павел Петрович указывает на аристократию, потому что только в ней развито в высшей степени чувство собственного достоинства, без которого не может быть настоящего гражданина, уважающего права других. “Аристократия дала свободу Англии и поддерживает ее”. А новые люди, “нигилисты” (при этом слове Павлу Петровичу всякий раз “изменяет чувство собственного достоинства” и он срывается на брань), — невежественные “болваны”, не имеющие поддержки в народе, носители “грубой монгольской силы”, число коих, к счастью, всего “четыре человека с половиною”. Базаров в ответ обзывает дворян отсталыми людьми, все заслуги которых в прошлом. Теперь же они “сидят сложа руки”, наподобие Павла Петровича, у которого все “принципы” и “чувство собственного достоинства” свелись к демонстративной занятости своим туалетом, отчего не много приходится ждать пользы для bien public (общественного блага).

В вопросе о народности и отношении к народу Павел Петрович неожиданно оказывается истовым славянофилом и провозглашает, что русский народ “патриархален”, “свято чтит предания” и “не может жить без веры” и что поэтому нигилисты не выражают его потребностей и совершенно ему чужды. Базаров в ответ преспокойно соглашается с утверждением о патриархальности народа, но для него это вовсе не священная основа национальной русской жизни, а, наоборот, свидетельство об отсталости и невежестве народа, его несостоятельности ни как общественной силы, ни даже как двигателя хозяйства: “Самая свобода, о которой хлопочет правительство, едва ли пойдет нам впрок, потому что мужик наш рад самого себя обокрасть, чтобы только напиться дурману в кабаке”. Насчет того, что он чужд народу, Базаров с “надменной гордостью” замечает, что его “дед землю пахал”. Он считает себя во всяком случае ближе к народу, чем Павел Петрович: “Вы порицаете мое направление, а кто вам сказал, что оно во мне случайно, что оно не вызвано тем самым русским духом, во имя которого вы так ратуете?” — что не мешает в то же время ему презирать народ, “коли он заслуживает презрения”.

На законное возражение Николая Петровича: “Вы все отрицаете или, выражаясь точнее, все разрушаете. Да ведь надобно же и строить”, — Базаров хладнокровно замечает: “Это уже не наше дело… Сперва нужно место расчистить”. Эта фраза разводит Базарова с народниками 60-х гг., у которых была и позитивная программа, и делает его политическую позицию крайне неопределенной и странной. “Его ум противится любым окончательным решениям… Поэтому, отвергая старые теории, Базаров не намерен доверяться новым: не обернутся ли они догмами, которые потребуют повиновения?” Не видно также, чтобы Базаров, подобно народникам, думал привлекать на свою сторону народ: похоже, ему достаточно “ругаться”. Итак, он мало походит на революционера, и тем не менее Тургенев запечатлел в нем сам дух революционного народничества тех лет, с его ненавистью к существующему порядку вещей и отречением от всех общественных и гражданских благ. Базаров предстает перед нами неким воплощением самой отрицательной энергии, которой движется и питается всякое революционное движение.

В личной сфере нигилизм Базарова заключается в отрицании им всей культуры чувств и всех идеалов. “Базаров отвергает… не только те или иные социальные установления и культурные традиции, но именно все — все, чем сегодня живут люди, все, что их связывает и сближает, все, что ими движет, что придает их жизни оправдание и смысл. Базарову нужны другая жизнь и другие люди — на этот счет Тургенев не оставляет никаких сомнений”. Базаровым отрицается вообще духовное начало в человеке. К человеку он относится как к биологическому организму: “Все люди похожи друг на друга как телом, так и душой; у каждого из нас мозг, селезенка, сердце, легкие одинаково устроены; и так называемые нравственные качества одни и те же у всех: небольшие видоизменения ничего не значат. Достаточно одного человеческого экземпляра, чтобы судить обо всех других. Люди что деревья в лесу; ни один ботаник не станет заниматься каждою отдельною березой”. Как по лягушке Базаров судит об устройстве человеческих органов, так же по данным естественных наук он думает судить о человеке вообще и, более того, о человеческом обществе в целом: при правильном устройстве общества будет все равно, зол человек или добр, глуп или умен. Это все лишь “нравственные болезни”, подобные “болезням телесным” и вызванные “безобразным состоянием общества”. “Исправьте общество, и болезней не будет”.

Отношение к окружающему миру

Автор на протяжении всего романа демонстрирует отношение Базарова ко многим жизненным ценностям. Главный герой не верит в любовь, на женщин смотрит только как на живых существ. Любовь для Базарова – это нелепая чепуха, которую придумали романтики.

Негативное отношение Базаров выражает относительно природы. Для него она всего лишь мастерская, в которой главным является человек-работник.

Евгений считает, что наука намного важнее творчества. Так выражается позиция Базарова относительно искусства. По его утверждению, Рафаэль и гроша медного не стоит.

Базаров отрицал не все окружающее, а только то, что не приносит конкретной пользы для человека: природа, искусство, любовь. Большое значение в жизни Евгения имела наука и медицина, которой он посвящает основную часть своего времени.

Наташа Ростова и Анатоль Курагин – история любви, отношения

Экзистенциальный нигилизм в литературе: книги и цитаты

Примеры ранней литературы

Возможно, один из наиболее запоминающихся примеров экзистенциального нигилизма в литературе — это книга Macbeth . Когда Макбет готовится к битве с Малкольмом, он узнает, что его жена мертва. Он восклицает, что «Жизнь — всего лишь ходячая тень, плохой игрок / Которая стоит и тревожит его час на сцене / А потом его больше не слышат». Макбет смотрит на жизнь и находит в ней бессмысленный. Это приходит и уходит, а потом просто заканчивается.Идея о том, что жизнь — это «ходячая тень», которую «больше не слышат», говорит об идее экзистенциального нигилизма. Можно также рассмотреть монолог Гамлета, в котором он спрашивает: «Быть ​​или не быть». Хотя Гамлет действительно приходит к тому, чтобы найти какой-то смысл в жизни, он заходит так далеко, что размышляет о том, что смертью «мы заканчиваем / Боль в сердце и тысяча природных потрясений / Эта плоть является наследницей».

Еще одна знакомая работа. с нигилизмом ассоциируется « Записок из подполья» Федора Достоевского. Хотя рассказчик романа действительно заявляет, что «умный человек не может серьезно стать кем-либо», он также говорит, что «работа делает человека хорошим и честным.«Работа, — выдвигает он, — дает человеку цель . С точки зрения экзистенциального нигилизма творчество Достоевского важно из-за его влияния на других авторов, развивавших эту тему в своих литературных произведениях. Один автор, в частности, использует идеи Достоевского для развития своих собственных идей по этой теме; экзистенциальный нигилизм выглядит полностью сформированным в трудах французского философа 20 века Альбера Камю.

Альбер Камю

В эссе 1942 года, озаглавленном Миф о Сизифе , Камю излагает греческий миф, в котором Сизиф обречен вечно толкать камень в гору только для того, чтобы он снова и снова катился вниз », все существо направлено на то, чтобы ничего не достичь.Он соотносит миф с реальностью нашей жизни. В отличие от вывода подполья Достоевского, Камю пишет, что у работы нет цели. Все это несущественно. Он развивает эту идею в своем романе « Чума». Когда Риэ, врач, осматривает старика, пациент спрашивает: «Что это значит -« чума »? Просто жизнь, не более того ». Как и в случае с работой, чума демонстрирует, что в жизни нет цели или значения. Это просто так. Риэ приходит к выводу, что, хотя он может помочь некоторым выжить, в конце концов они все умрут, так в чем смысл?

Осознание ничтожества человека также преобладает в романе Камю Незнакомец .В первом отрывке рассказчик говорит читателю, что «Маман умерла сегодня … Это ничего не значит». Чуть позже в романе рассказчик находится с женщиной, Мари. Она говорит ему, что любит его, но он отвечает, говоря: «Это (не) ничего не значит». Позже он объясняет, что «Ничего, ничего не имело значения». Позже, когда рассказчик говорит, что «Собака Саламано стоил столько же, сколько и его жена », — это показывает, что ни у одной жизни нет большей цели, чем у другой. Все это несущественно. Все наши действия бессмысленны, так как все умирают.

Таким образом, экзистенциальный нигилизм преобладает в творчестве Камю. Его персонажи определяют жизнь как лишенную какой-либо цели или смысла. Незначительность жизни подчеркнута цитатой из The Stranger .

Недавние примеры

Экзистенциальный нигилизм, присущий работам Камю, также можно найти в романе Луи-Фердинанда Селин « Путешествие в конец ночи». Роман представляет собой очень мрачный взгляд на человечество. Что касается экзистенциального нигилизма, роман комментирует монтажников и то, как они «движутся, но почти не двигаются, как если бы они боролись с чем-то невозможным».«У их задачи нет конца или цели, как указывает Камю в The Plague . Идея доведена до крайности в книге Сэмюэля Беккета «В ожидании Годо ». Владимир и Эстрагон ждут того, кто никогда не придет. Они растрачивают свою жизнь, признавая, что им «больше нечего делать здесь … и больше нигде». Ожидание не имеет никакого значения или цели. Эстрагон даже признает, что «Всю свою паршивую жизнь я ползал по грязи». Какой цели или значения он достиг? Никто.

Рассказчик Бойцовского клуба Чака Паланика имеет похожие мысли. Паланик говорит нам, что «только в смерти мы имеем имена». Фактически, « все — ничто, ». Эти цитаты поддерживают основные принципы экзистенциального нигилизма, но роман не полностью соответствует этому мировоззрению. . Например, бойцовский клуб придает смысл жизни людей. Это позволяет им почувствовать, что они чего-то достигли, и дает им повод с нетерпением ждать, создавая чувство надежды на то, что жизнь не мрачна или пуста.Истинный экзистенциальный нигилизм заставит вас поверить в обратное.

Краткое содержание урока

Философская идея экзистенциального нигилизма заключается в том, что жизнь не имеет цели или ценности, и что существование человека ничтожно . Это все значит ничего . Эта идея исследуется в ряде различных литературных произведений, но не всегда полностью развита. Один из самых ранних литературных примеров происходит от Шекспира Макбет . Другие известные авторы, такие как Селин, Беккет и Паланик, исследуют различные аспекты экзистенциального нигилизма, но наиболее глубоко экзистенциальный нигилизм исследует Альбер Камю.Идея незначительности и бесцельности наиболее ярко проявляется в его романах The Stranger и The Plague . В то время как его работы находились под влиянием других, его романы продолжают влиять на тех, кто пытается полностью понять концепцию экзистенциального нигилизма через литературу.

6 нигилистических художественных произведений

Нигилизм Определение: Философское учение, которое предполагает неверие в один или несколько, по общему мнению, значимых аспектов жизни.Чаще всего нигилизм представлен в форме экзистенциального нигилизма, который утверждает, что жизнь не имеет объективного смысла, цели или внутренней ценности … (подробнее)

В литературе термин «нигилизм» впервые популяризировал русский писатель XIX века Иван Тургенев в его романе « Отцы и дети» .

Пост на этой неделе посвящен шести художественным произведениям, которые можно охарактеризовать как нигилистические. Они представлены в том порядке, в котором были опубликованы.Щелкните по ссылкам, чтобы прочитать мои обзоры.

Сердце тьмы Джозеф Конрад (1899)

Сердце тьмы — тревожная многослойная история о том, что может произойти, когда человек существует вне ограничений цивилизации. Читателям предлагается поставить под сомнение существование бытия.

Мой обзор: Сердце тьмы — это новелла о пароходе, плывущем по реке через джунгли Конго в поисках мистера Курца, таинственного торговца слоновой костью, который, как сообщается, стал уроженцем … (подробнее)

Метаморфозы Франца Кафки (1915)

«Метаморфоза » — мрачная экзистенциальная нигилистическая история, в которой говорится о человеческом состоянии и тщетности жизни.Этот читатель оценил его черный юмор.

Мой обзор: Главный герой Грегор Замза просыпается однажды утром и обнаруживает, что он превратился в жука. Эта неловкая ситуация усугубляется, когда босс Грегора появляется в его доме … (подробнее)

Роман с кокаином М. Агеева (1934)

Роман с кокаином — это нигилистический роман о подростковом возрасте и зависимости, который был назван Достоевским из-за тщательного психологического исследования его главного героя.

Мой обзор: Действие романа « с кокаином» «» происходит непосредственно перед и после революции в России, о жизни московского подростка и студента Вадима. Вадим склонен к ненависти к самому себе … (подробнее)

Чума Альбера Камю (1947)

Многие считают книгу экзистенциальной нигилистической классикой « Чума» — философское произведение, исследующее абсурдизм; человеческая склонность пытаться найти смысл жизни, но безуспешно.

Мой отзыв: В прибрежном алжирском городке Оран взрыв популяции крыс не остался незамеченным. Вскоре заражение внезапно прекращается с загадочной гибелью крыс … (подробнее)

Меньше нуля, Брет Истон Эллис (1985)

Дебютный роман Истона Эллиса — это нигилистический рассказ о жизни в Лос-Анджелесе 1980-х годов с использованием социальных комментариев и бессюжетного реализма, « Меньше нуля» — это графический и тревожный роман, неумолимый в своей мрачности.

My Review: Действие происходит в Лос-Анджелесе 1980-х годов. История рассказывает о восемнадцатилетнем Клэе, который вернулся домой на Рождество из колледжа в Нью-Гэмпшире. Клей немедленно возвращается в социальную жизнь Лос-Анджелеса, проводя свое время … (подробнее)

Дроссель Чака Паланика (2001)

Этот нигилистический роман о нашей врожденной жажде внимания и фундаментальной природе зависимости. Его главный герой имеет склонность намеренно подавиться едой в дорогих ресторанах.

Мой обзор: Главный герой, Виктор Манчини, сексуальный наркоман, работающий в парке исторической реконструкции восемнадцатого века. Виктор посещает различные группы поддержки сексуальной зависимости, где встречается со многими … (подробнее)

Щелкните здесь, чтобы подписаться на мой ежемесячный информационный бюллетень, посвященный книгам.

Нравится:

Нравится Загрузка …

Связанные

Project MUSE — Философия нуждается в литературе: Джон Барт и моральный нигилизм

Джесси Калин ФИЛОСОФИИ НУЖНА ЛИТЕРАТУРА: ДЖОН БАРТ И НРАВСТВЕННЫЙ НИГИЛИЗМ Примеры философии в романе варьируются от произведений Толстого и Достоевского с одной стороны до произведений Де Сада, Льюиса Кэрролла и Роберта Пирсига с другой.Сами философы признали, что такие литературные произведения имеют место в их деятельности, и взяли их в качестве примеров для философского анализа, использовали их для иллюстрации и усиления философских позиций и даже вырезали их части, чтобы рассматривать их как самостоятельные философские аргументы. . Тем не менее философы склонны рассматривать такие примеры философии, поскольку они являются литературой и оформляются в литературном, а не просто дискурсивном стиле, как дополнительные и необязательные с философской точки зрения.Стандартное мнение состоит в том, что философия через литературу облегчает понимание некоторых вопросов, особенно для начинающих, и что она делает философию более интересной и менее неуклонно абстрактной, но не более того. Философское содержание, воплощенное в романе, никоим образом не зависит от самого романа и всегда может быть выражено без философских потерь в обычной, нелитературной манере эссе или журнальной статьи. Литература, хотя она часто бывает полезной, для философских целей является несущественной роскошью.Я буду утверждать, что этот взгляд на отношение литературы к философии ошибочен и что философское содержание зависит, по крайней мере, иногда от литературной формы, в которой оно выражено. В некоторых романах, например, выдвигается философская аргументация, содержание которой невозможно передать обычными дискурсивными средствами. Так обстоит дело с двумя романами Джона Барта — «Плавающая опера» и «Конец дороги», и именно через их обсуждение как примеры такого аргумента я буду развивать этот тезис.Однако прежде чем начать, следует отметить, что для целей этого эссе «литература» и «литературная форма» должны пониматься как неизбежно связанные с созданием и расширенным развитием персонажей и их взаимоотношениями друг с другом. Это ограничение обыденного смысла этих терминов, но оно имеет здесь достоинство четкого различия литературного от нелитературного, что существенно для утверждения, что некоторые типы философских аргументов могут быть полностью представлены только в особая, недискурсивная форма.Оба романа Барта о моральном нигилизме. В первой Тодд Эндрюс, рассказчик «Плавучей оперы» 1, дает явный аргумент в пользу того, что у человека нет причин продолжать жить. На основании этого аргумента он решает покончить с собой, и роман — это его рассказ о том, что произошло и почему он передумал. Основанием для самоубийства Эндрюса являются пять утверждений (стр. 238–243): 1. Ничто не имеет внутренней ценности. Вещи приобретают ценность только с точки зрения определенных целей. 2. Причины, по которым люди придают ценность вещам, всегда в конечном счете произвольны.То есть цели, с точки зрения которых вещи приобретают ценность, сами по себе в конечном итоге иррациональны. 3. Следовательно, не существует окончательной «причины» ценить что-либо, включая жизнь. 4. Жизнь — это действие в той или иной форме. Нет причин для действий ни в каком виде. 5. Таким образом, нет никакой «причины» для жизни. Тем не менее, в романе нет самоубийства. Непосредственная причина этого — несчастный случай. Рабочий входит в камбуз катера, куда ушел Тодд, и выключает газ, прежде чем он сможет полностью подействовать. С этим прерыванием его плана Тодд испытывает странный паралич воли, который заставляет его модифицировать свой нигилистический аргумент.«Дело не в том, что я решил не говорить, а в том, что, осознавая каждой своей частью неоправданный характер действия и полностью подчиняясь действию своих рассуждений, я просто не мог открыть рот» ( стр.264). Его первоначальный вывод был ошибочным, поскольку, если действительно не было «окончательной причины для чего-либо ценить», это отсутствие причины применимо и к самоубийству. Предложение 5 действительно следует читать: 5 ‘. Таким образом, нет никакой «причины» для жизни (или для самоубийства) (стр. 270). Таким образом, моральный нигилизм — это позиция, согласно которой нет причин что-либо делать, и ее практическое следствие — инерционное бездействие.Поскольку один …

Нигилизм во французской литературе, 1880-1900

Бомонт, Кит (1971) Нигилизм во французской литературе, 1880-1900 гг. Кандидатская диссертация, Уорикский университет.

Запросить изменения для записи.

Аннотация

Целью данной диссертации является анализ источников, проявлений и последствий нигилизма, который появился в последние десятилетия девятнадцатого века во Франции, поскольку этот нигилизм отражен в литературе того времени.

Глава I описывает предмет и определяет используемые термины. В главах II и III обсуждается философская эволюция, которая стоит за этим нигилизмом, и исследуется роль научных достижений — в частности, влияние идей Дарвина. Подчеркивается упадок веры в различные «абсолюты» начала девятнадцатого века, в том числе вера в «природу» и вера в «науку», а также последовавшую за этим метафизическую «пустоту». Глава IV исследует с расплывчатым и двусмысленным «пессимизмом» литературной и интеллектуальной молодежи Франции в 1880-х и 1890-х годах и роль, которую сыграл Шопенгауэр в его распространении, показывая, что термин «пессимизм» относится, среди прочего, к точка зрения на «абсурдность» существования и необоснованность всех ценностей, и что мода философии Шопенгауэра во многом обязана своим очевидным подтверждением многих выводов современной науки.В главе V анализируется «идеализм» многих символистов и его предполагаемые источники у Шопенгауэра. Это показывает, как первый имеет тенденцию превращаться в нигилистический солипсизм, и как неоднозначную роль сыграли «антипозитивистская реакция» и «идеалистическое возрождение» этих лет. В главе VI исследуются политические и социальные факторы, которые лежат в основе этого «идеализма» и помогают объяснить его популярность — глубокое чувство отчуждения или отделения от ценностей буржуазного мира вокруг них, которое испытывали многие молодые писатели и интеллектуалы к концу XIX в. девятнадцатый век.В нем исследуется, каким образом это чувство отчуждения способствует нигилизму тех лет, и различные способы его выражения.

Следующие четыре главы анализируют элементы нигилизма в творчестве четырех писателей — Жана Лахора, Жюля Лафорга, Мориса Барреса и Альфреда Жарри, — все из которых, несмотря на их очевидное разнообразие, обнаруживают влияние некоторых или всех факторов. обсуждалось в предыдущих пяти главах. Все четверо рассматриваются здесь не с «литературной» точки зрения, а как интеллектуалы, реагирующие на определенные идеи и ситуации.Исследуются точные источники и природа нигилизма каждого из них, и подчеркиваются попытки Лахора, Лафорга и Барреса бороться с этим нигилизмом и преодолеть его — все с частичным успехом — а также решительное принятие Джарри этого нигилизма и его систематизация в его. «наука о патафизике. Предпоследняя глава посвящена анализу четырех работ других авторов — «Ребуры» Гюисмана, «Аксель» Виллерса де л’Иль-Адама, «Ученик Бурже» и «Тет д’Ор» Клоделя — все они раскрывают различные грани нигилизма этих произведений. годы.

В заключительной главе описывается модель, которая возникла в результате этого подробного анализа, и подчеркивается значение изученного нигилизма, а также определенные последствия реакции на него, в том числе рост широко распространенного антиинтеллектуализма и антирационализма, рост различных форм философии «как будто» и попытка создать новые «мифы» или «вымыслы», которые снова станут источником смысла и ценностей для человеческого существования. Наконец, он кратко указывает на взаимосвязь между нигилизмом, изучаемым в этом тезисе, и нигилизмом двадцатого века.

Тип изделия:	Диссертация или диссертация (Кандидат наук)
Тем:	P Язык и литература> PN Литература (общая)
Предметные рубрики Библиотеки Конгресса (LCSH):	Нигилизм в литературе, французская литература — XIX век — История и критика
Официальная дата:	1971
Даты:
Учреждение:	Уорикский университет
Кафедра диссертаций:	Факультет французских исследований
Тип диссертации:	к.м.н.
Статус публикации:	Неопубликованные
Объем:	517 листьев
Язык:	анг

Запросить изменения или добавить в запись полнотекстовые файлы

Действия сотрудников репозитория (требуется вход в систему)

Просмотреть товар

Загрузки в месяц за последний год

Посмотреть больше статистики

Нигилизм: примеры и определение | Философские термины

I.Определение

Во что вы верите? Что придает смысл вашей жизни? Как узнать, что правда? Если вы можете ответить на эти вопросы, не говоря «ничего», вы , а не нигилист. Нигилизм , проще всего, означает верить в ничто . Слово происходит от латинского nihil , что означает «ничто».

Нигилизм может означать веру в то, что ничто не является реальным, веру в невозможность чего-либо знать, веру в то, что все ценности ни на чем не основаны, особенно моральные ценности, или вера в то, что жизнь бессмысленна по своей природе.Мы обсудим эти различные виды нигилизма в его истории и в пятом разделе.

Большинство философов опасались нигилизма, полагая, что он ведет к безнадежности, безнравственности, слабости и разрушениям. Нигилизм, вероятно, был наиболее демонизируемой философией в западном мире. На Востоке все обстоит иначе, потому что многие философы считают буддизм нигилистическим, но считается, что он ведет к состраданию и миру. Мы обсудим это также в следующих разделах.

Хотя многие философы считали нигилизм почти синонимом аморальности и идеи о том, что жизнь не имеет смысла, эта точка зрения может быть устаревшей. Нигилизм приобрел свою известность в те годы, когда люди в западном мире только начинали осознавать, что Бога может не быть или что все системы ценностей связаны с культурой, и они не могли представить себе, чтобы жить нравственной или осмысленной жизнью. без Бога и традиционной культуры, на которую можно было бы опираться. Однако более поздние поколения видели более оптимистичные версии нигилизма (см. Раздел седьмой).

II. История нигилизма

Нигилизм был назван философом Фридрихом Якоби в начале 19 ^{-х годов} века; Якоби считал, что трансцендентальный идеализм Иммануила Канта подразумевает то, что мы назовем метафизическим нигилизмом — идею о том, что ничто не реально. Хотя это не должно было быть самой известной и якобы опасной формой нигилизма, это была критика философии Канта. Якоби не был нигилистом. Однако эта мотивация для нигилизма — анализа реальности как субъективного конструирования умов — является центральной причиной большинства форм нигилизма — признания того, что так или иначе весь смысл во вселенной создается умами тех, кто его воспринимает. .

Корни нигилизма в западном мире восходят к грекам (как и все в философии!). Древнегреческие скептики считали, что нужно сомневаться, подвергать сомнению и исследовать все верования. Останется ли какая-нибудь правда после, оставалось открытым вопросом. Скептическое отношение стало решающим элементом науки и разума, но не принесло плода нигилизма на Западе до тех пор, пока рационализм и материализм не стали основными философиями в 18 ^-х и 19 ^-х веках.Вместе рационализм и материализм намекали для многих людей на то, что Вселенная — бездушная машина, лишенная «настоящего смысла».

Первый известный нигилист был вымышленным персонажем в романе русского писателя Тургенева Отцы и дети . И это отражало реальность; В то время в России быстро рос нигилизм, и в конце 19, ^-го, века, он превратился в политический нигилизм , движение против церкви и российского правительства — отказ от всей традиционной власти.В то время казалось, что рационализм, материализм, атеизм, анархизм, нигилизм и возможность насильственной революции тесно связаны между собой — вот почему нигилизм все еще ассоциируется с насилием и разрушением во многих умах.

В то же время философ Фридрих Ницше, самый известный теоретик нигилизма, утверждал, что мир в то время должен был стать все более нигилистическим на многие годы и, следовательно, полон отчаяния, безнравственности и бессмысленного разрушения. Но он также утверждал, что человечеству, вероятно, необходимо было пройти через такой период, чтобы стереть иррациональность вековых традиционных верований и в конечном итоге создать лучшую основу для этики и смысла жизни.Конечно, «сверхчеловек» Ницше, совершенство человечества, был бы нигилистом, не связанным унаследованными идеями, создавая свой собственный смысл в соответствии со своей волей.

Ницше признал, что развитие философии подтолкнет всех нас к нигилизму — рационализму, материализму, скептицизму, науке и признанию культурной относительности. Многие философы видели эту «проблему», и многие согласны с тем, что предсказания Ницше были правильными, что мы переживаем ужасы, которые он предвидел в результате нигилизма.Было бы легко утверждать, что большая часть безнравственности и бессмысленного насилия, которые мы наблюдаем в современном мире , частично коренится в нигилизме; но мы должны также отметить, что много насилия также вызвано противоположностью нигилизма — верой в традиционные верования.

Если философы 19 ^-го века видели нигилизм как приближающегося демона, то философы 20 ^-го века видели его как факт жизни и искали способы справиться с ним. Экзистенциализм , центральная философия 20 ^-го века, определенно был нигилистическим.И это удручает многих; экзистенциальный нигилизм фокусируется на абсолютной бессмысленности существования. Экзистенциализм учил, что объективного значения не существует; но экзистенциалисты также подчеркивали нашу свободу создавать смысл. И здесь нигилизм начал двигаться в лучшую сторону. Экзистенциалисты, хотя и часто впадали в депрессию, продвигали идею о том, что мы можем (на самом деле должно ) придать жизни наш собственный смысл.

Во второй половине 20-го ^-го -го века развивались новые философии, несущие нигилизм в другом направлении, которое многие философы находят по меньшей мере столь же огорчительным, как и любые предыдущие версии! Это философия / художественные движения деконструкции и постмодернизма .Деконструкция была методом анализа, который во многом показал, как конструируются значения, якобы без окончательной основы — без твердой реальности за ними. А постмодернизм состоял в основном из художников, играющих с последствиями деконструкции и пытающихся создать новый человеческий смысл из этого нигилистического мировоззрения.

III. Споры

Обязательно ли деструктивен нигилизм?

Каждой версии нигилизма (см. Раздел 5) опасались люди, считавшие, что без основания в объективной истине или вере невозможно иметь мораль, смысл жизни или знания.Однако существует множество философий, таких как светский гуманизм, буддизм и постмодернизм, которые утверждают, что можно развивать новые и лучшие формы морали, знания и смысла жизни, не полагаясь на веру, что можно рассматривать как обманчивый и ограничивающий. Буддисты основывают свою мораль на признании того, что все живые существа страдают и зависят друг от друга. Постмодернисты используют новые художественные техники, которые распознают искусственно созданную природу смысла, например, когда персонажи в фильмах говорят напрямую с аудиторией.Итак, похоже, что нигилизм может также привести к новым и ценным формам морали и смыслообразования.

IV. Известные цитаты о нигилизме

Цитата № 1:

«Хвалю, не упрекаю приход [нигилизма]. Я считаю, что это один из величайших кризисов, момент глубочайшего саморефлексии человечества. Выздоровеет ли человек от этого, станет ли он хозяином этого кризиса — вопрос его силы »
— Фридрих Ницше

Как отмечалось выше, Ницше известен тем, что бьет тревогу по поводу нигилизма в западной философии.Более интересно то, что он видел в нигилизме возможность для человечества овладеть собой и испытание наших сил. Из других его работ можно сделать вывод, что Ницше, хотя люди могут и должны создавать положительный смысл, если они могут освободиться от ограничений иррациональных традиций.

Квота № 2

«Но сегодняшнее общество характеризуется ориентацией на достижения, и, следовательно, оно обожает успешных и счастливых людей и, в частности, обожает молодежь.Он фактически игнорирует ценность всех остальных, и тем самым стирает решающую разницу между ценностью в смысле достоинства и ценностью в смысле полезности. Если кто-то не осознает эту разницу и считает, что ценность человека проистекает только из его нынешней полезности, то, поверьте мне, он обязан не призывать к эвтаназии в соответствии с программой Гитлера, то есть только из-за личной непоследовательности. «милосердное» убийство всех тех, кто потерял свою социальную полезность, будь то из-за старости, неизлечимой болезни, умственного ухудшения или любого другого увечья, от которого они могут страдать.Смешение достоинства человека с простой полезностью возникает из концептуальной путаницы, которая, в свою очередь, может быть прослежена до современного нигилизма, передаваемого во многих академических кампусах и на многих аналитических кушетках ».
— Виктор Э. Франкл, Человек в поисках смысла

В этой цитате Виктор Франкл утверждает, что наше общество ценит людей только за их полезность, и обвиняет это отношение в своего рода нигилизме, который он связывает с учеными, и психотерапия. Он говорит о редукции человеческого смысла посредством разума к материализму и функционализму — что единственные вещи, которые имеют значение, — это материалы и то, что делают вещи (или люди) , на практике.Он утверждает, что если вы действительно верите в это мировоззрение, вы должны поддержать идею уничтожения всех бесполезных членов общества, как того хотел Гитлер. Страх Франкла, что нигилизм может поддерживать политику, подобную нацистской, был распространенным страхом среди философов середины двадцатого века.

V. Типы нигилизма

Здесь мы даем определение каждому типу нигилизма, большинство из которых также обсуждается в разделах I и II.

Эпистемологический нигилизм

Философия, согласно которой мы ничего не можем знать наверняка.Также известен как радикальный скептицизм. Это можно считать «философией ворот» для нигилизма. Вроде следствие рационализма.

Метафизический нигилизм

Вера в то, что ничто не реально, или что ничего «на самом деле» не существует. Исторически на основе идеализма — философии, согласно которой все состоит либо из идей, либо из сознания. Буддизм можно считать разновидностью метафизического нигилизма.

Политический нигилизм

Отказ от веры традиционным властям, включая правительство и церковь, — также конкретно движение такого рода в конце 19-го, ^-х, века, Россия.

Экзистенциальный нигилизм

Философия, согласно которой существование, в конечном счете, не имеет смысла, включая отсутствие Бога, загробную жизнь и никаких трансцендентных сфер. Часто воспринимается как философия отчаяния.

Моральный нигилизм

Вера в то, что нет прочной основы для морали или какого-либо этоса, и, следовательно, что все разрешено. Многие люди считают, что это неизбежное следствие атеизма, но большинство атеистов с этим не согласны.

Деконструкция и постмодернизм

Методы литературного анализа и искусства, основанные на идее, что все смыслы конструируются умом и культурой и не имеют реальной основы.

Буддийский нигилизм

Буддизм учит одной из форм идеализма, согласно которому сознание является фундаментальной реальностью и что все мыслимые объекты и мысли временны, иллюзорны и, в конечном счете, пусты, как мысли. «Форма — это пустота; пустота — это форма »- это основная буддийская цитата. Однако в буддизме предполагается, что это осознание ведет к состраданию и умиротворению.

VI. Нигилизм против атеизма

Исторически нигилизм был тесно связан с атеизмом — верой в то, что Бога нет.Потому что традиционно людей воспитывали с мыслью о Боге и религии как о высшем источнике смыслов и нравственности. Однако, хотя атеизм или, по крайней мере, агностицизм, казалось бы, необходимая часть нигилизма, это не одно и то же. Атеист может по-прежнему верить в смысл, мораль или даже духовность. Например, любители природы могут быть атеистами, но все же верят в природу. Некоторые атеисты, например буддисты, верят в доброту человеческой природы и в ценность сострадания.

VII. Поп-культура. все выражают нигилистические взгляды на мир. Бойцовский клуб, кажется, исследует причины и последствия современного экзистенциального нигилизма , но не обязательно для его продвижения; Хотя стремление «сжечь все это дотла» имеет катарсис для многих зрителей, в конце концов, главный герой пытается спасти жизни, возможно, показывая, что он не полный нигилист.

А теперь о другом:

Example # 2

«Всегда смотри на светлую сторону жизни» Эрика Айдла из фильма Монти Пайтона Жизнь Брайана :

https: // www. youtube.com/watch?v=WlBiLNN1NhQ

Настройка этого музыкального номера делает основной текст этой песни горько абсурдным; в этом контексте они выражают бессмысленную абсурдность жизни. Однако вы заметите, что по мере продолжения песни тексты все более и более прямо выражают философию экзистенциалистского нигилизма. Жизнь Брайана был запрещен в Великобритании на долгие годы из-за скрытого атеизма.

Ложки нет: 7 книг для нигилиста

Праздники — прекрасное время для размышлений о тщетности существования. Альбер Камю, Бретт Истон Эллис и старый Уилл Шекспир, возможно, смогут порадовать себя начинкой, если вы не совсем чувствуете радость от предстоящего сезона. Если сальник действительно есть, то есть.

Термин «нигилизм» может использоваться довольно широко в самых разных контекстах, но в целом он сводится к идее, что ничто — ни вы, ни ваши убеждения, ни ваши действия, ни окружающий их мир — не имеет значения.Вселенная, в которой мы живем, не имеет внутренней ценности, и ничто из того, что мы делаем, никогда не придаст ей ценности. Некоторые из нижеследующих заголовков полностью охватывают эту концепцию, в то время как другие используют нигилизм как рычаг воздействия на другие темы. Идеология удивительно трудная для точного определения, критик и философ Николай Страхов, возможно, подошел ближе всего, когда сказал: «Сам по себе нигилизм почти не существует, хотя нельзя отрицать тот факт, что нигилисты существуют».

---

1. «Краткая история разложения» Э.М. Чоран

Чоран был румынским писателем и философом, автором дополнительных веселых названий, таких как На высотах отчаяния и Проблемы с рождением . Но не все так безрадостно (ладно, может, и так). Чоран противостоит абсурдности человеческого существования с остроумием, искусной прозой и даже юмором. В одном из интервью он рассказал об инциденте, когда его мать сказала ему, что сделала бы аборт, если бы знала, что он будет таким несчастным. Вместо того, чтобы быть опечаленным этим замечанием, он, как сообщается, нашел утешение в том, что его жизнь была чисто случайной.Интересный парень, мягко говоря.

2. «Грендель» Джона Гарднера.

Гарднер пересматривает традиционную сказку о Беовульф с рядом сложных и несколько тревожных изменений. Наблюдая за человечеством издалека в течение многих лет, Грендель ищет совета у дракона, который сообщает ему, что все социальные структуры бесполезны в бессмысленном по своей сути мире. Книга заканчивается тем, что Грендель истекает кровью в бездну. «Бедный Грендель попал в аварию.. . Так что можете все вы ». В этой версии древней легенды нет разделения на героев и монстров.

3. «Незнакомец» Альбера Камю

Камю, возможно, был больше экзистенциалистом, но он был глубоко озабочен концепцией нигилизма. Он усердно работал, чтобы доказать обоснованность существования, и последовали неоднозначные результаты. The Stranger анализирует иррациональность человечества и вселенной через призму убийства, не имевшего мотива, что является очень актуальной темой для любого, кто включал новости в любой момент своей жизни.Чтобы узнать больше о Камю, нигилизме и его влиянии Достоевского, перейдите в это интервью 1959 года.

4. «Меньше нуля» Бретта Истона Эллиса.

« Less Than Zero » больше, чем любой из других изданий в этом списке, исследует роль потребительства и материальной культуры в смысле жизни. Его главные герои ведут преувеличенную жизнь, полную дикого излишеств и постоянных вечеринок, но драматизация их действий также вызывает леденящие кровь мысли и на гораздо более обычных людей.Мы называем знаменитостей мелкими и никчемными, но разве мы на самом деле лучше?

5. «Отцы и дети» Ивана Тургенева.

Тургенев в некотором смысле является дедушкой нигилизма, известного популяризацией этого термина с публикацией Отцов и Сынов в девятнадцатом веке. Среди русских писателей этого периода (когда нигилизм также был прозвищем политического движения) есть довольно много названий, из которых можно выбирать в том же духе.Роман Достоевского « Братья Карамазовы » — один из наиболее часто упоминаемых. Там Достоевский писал: «Если Бога нет, все дозволено».

6. «Зов Ктулху и другие странные истории» Х.П. Лавкрафт

Есть много потенциальных ярлыков, которые можно было бы прикрепить к Лавкрафту, но мы говорим о человеке, который когда-то назвал человечество «жалкими обитателями жалкой маленькой мухи на заднем дворе микроскопической вселенной».Мифология Лавкрафта неоднократно возвращается к идее огромного и незаинтересованного космоса, в котором человеческие потребности и желания в основном бесполезны.

7. «Троил и Крессида» Уильяма Шекспира.

Троил и Крессида , которые часто называют «проблемной игрой», могут быть самыми мрачными из творений Барда. Основываясь на средневековых сказках Трои и Гомера «Илиада », Шекспир создает жестокие карикатуры на мифических героев в образе чистокровных свиней и высокомерных дураков.Любовь никого не спасает и (предупреждение о спойлере) почти все умирают. Хотя « Троил» и «Крессида » называли сатирой, критик Гарольд Блум точно заметил, что «горечь пьесы превосходит пределы сатиры».

---

Примечание: если вы верите в составление списков или списков для чтения, велика вероятность того, что вы не полный нигилист. Кроме того, возможно, невозможно написать что-либо о нигилизме, не упомянув хотя бы раз Фридриха Ницше.Итак, поехали: Ницше.

Изучая этот список, я обнаружил очень мало о какой-либо связи между нигилизмом и женщинами или писателями из числа меньшинств. Тем не менее, я собираюсь добавить номер «Освободительное движение женщин в России: феминизм, нигилизм и большевизм» Ричарда Стайта в качестве рекомендованного к прочтению для получения дополнительной информации об истории этого термина и этоса.

Литература нигилизма | Автор: Поль де Ман

Эти две недавние книги о немецкой литературной традиции служат для того, чтобы показать, что весьма компетентное рассмотрение деталей может быть искажено вводящим в заблуждение общим взглядом.Обе работы посвящены одной и той же теме: развитию немецкой мысли и литературы, имевшему место в девятнадцатом и начале двадцатого века. Эрих Хеллер, который сейчас преподает в США после нескольких лет, проведенных в Англии, особенно известен своим сборником эссе The Disinherited Mind . Рецензируемая книга имеет схожую тему: она содержит исследования Фауста и Шиллера, Ницше и Витгенштейна, а также заглавное эссе, интерпретирующее «романтический ум».Он интерпретирует период от Гете до Витгенштейна как развивающееся выражение единого центрального опыта, достаточно обширного, чтобы содержать аспекты веймарского классицизма, романтизма, а также постсимволистской поэзии и философии таких писателей, как Ницше и Рильке. Ссылки на другие национальные литературы еще больше расширяют рамки книги, предполагая всестороннее понимание Хеллером современной литературы и ее происхождения в девятнадцатом веке. Книга не историческая в академическом смысле, а эссеистическая, она так же жива и полемична в мыслях, сколь удачна в выражении.Похоже, что цель Хеллера — пролить свет на нынешнее затруднительное положение человечества посредством критического анализа его интеллектуальных предшественников. Путешествие художника в интерьер — это «преданная» критика в лучшем смысле этого слова.

Рональд Грей, преподаватель немецкой литературы в Кембридже, не менее «предан», чем Хеллер, хотя его тон более академичен, а его книга более специализирована. Немецкая традиция в литературе состоит в основном из двух существенных исследований Манна и Рильке, и есть два дополнительных раздела, которые пытаются связать подробный анализ обоих писателей с политикой и интеллектуальной историей в целом.Охватываемый период ограничен: от эпохи Вильгельма (1871 г.) до поражения Гитлера (1945 г.), с очень скудными ссылками на более ранние классические и романтические периоды в немецкой литературе. На первый взгляд кажется, что есть некоторое несоответствие между подробным исследованием Грея Манна и Рильке и его обширным обзором политической и интеллектуальной истории. Но это несоответствие только кажущееся. Грей считает, что Манн и Рильке типичны для немецкого «разума» в целом, и именно качество этого разума он пытается определить.Темой книги Хеллера «Немецкая традиция в литературе » является фундаментальный кризис мысли XIX века. Грей также не воздерживается от того, чтобы встать на чью-то сторону. Его книга более тематична, чем книга Хеллера, но еще более полемична; он без колебаний переходит от литературы и философии к политическим вопросам.

ОБЕ КНИГИ, открыто Грея и более косвенно, Хеллер предполагают, что немецкую философию и литературу, начиная с конца восемнадцатого века, следует призвать к объяснению того, что они составили интеллектуальную основу нацизма.Легко задним числом наивного историка Грей полагает, что Гете, Гегель, Фихте, Шеллинг, Шопенгауэр, Маркс, Вагнер, Ницше, Манн и Рильке — все они были частью общего заблуждения, которое в конечном итоге произвело Гитлера. Защищено христианской этикой и здравым смыслом эмпиризма. Грей надеется «отвлечь огромную жизненную силу последних лет от новых катастроф». Он предполагает, что эту задачу может выполнить только тот, кто стоит за пределами немецкой традиции и не обманут.В начале книги Грей заявляет, что «литературная критика в каком-либо собственном смысле почти не существует в Германии», тем самым лишая благонамеренных немцев никакой надежды на реабилитацию. Я не уверен, что мистер Грей воспримет эссе Эриха Хеллера как пример «правильной критики». Его многих лет в Англии, возможно, в глазах Грея было недостаточно, чтобы очистить их автора, получившего образование в Праге, от всех следов мистицизма и мракобесия.

И все же Хеллер, кажется, тоже считает само собой разумеющимся, что общая гибель нависла над всей немецкой традицией, что «должен быть найден другой, лучший ответ» на взгляды, которые «порождают… многие сомнения.Его список виновных не полностью совпадал бы со списком Грея; Я полагаю, что Гете, например, не будет включен в это, в то время как Шиллер (которого Грей довольно легко отпускает), безусловно, включен. Он также дает понять, что реакция на традицию должна начинаться вслед за самой традицией, а не с незагрязненной, а изолированной точки зрения, которую занимает Грей. Но даже у Хеллера нет сомнений ни в единстве этой традиции, ни в том, что недавние события (не только нацизм) дискредитировали ее до такой степени, что теперь от нее следует отказаться.

Только любопытно упрощенное представление о взаимосвязи между литературной мыслью и политическим действием может трактовать литературу и политику как полностью изолированные внутри их собственных фиксированных сфер, но при этом настолько тесно взаимосвязанные, что переход может происходить от одного к другому, как от причины. к действию, без следа посредничества. Литературные анализы в книге Грея часто превосходны; но хотя в них полностью отсутствуют социологические и политические соображения, они, тем не менее, приводят к самым резким обобщениям относительно политической ответственности писателей.Можно было бы подумать, что после некоторых опытов этого столетия сложность отношений между мыслью и действием будет лучше понята. Показательный пример — нацистская Германия. Несоответствие между интеллектуальными ценностями и реальным поведением редко было настолько озадачивающим, как в данном случае. Никто не может утверждать (как и Грей), что нацистское движение каким-то образом укоренилось в почтенных и зрелых традициях. Во всяком случае, он отличался глубоким антиинтеллектуализмом и грубой, но эффективной игрой на самых примитивных массовых инстинктах, а также на недальновидных экономических интересах социальных классов, считавших себя обездоленными.Нацисты не получали особой поддержки со стороны немецких писателей и интеллектуалов и не очень стремились привлечь их в свои ряды.

Позже, когда режим был установлен и нуждался в респектабельности, была намеренная попытка интерпретировать определенные фигуры немецкого прошлого в гипер-националистических и даже расистских направлениях: Гете, Гельдерлин, Клейст и Ницше были наиболее часто искажены. таким образом. Эти попытки часто были смехотворными, но иногда достаточно эффективными, чтобы требовать решительной реакции.Некоторые из этих тенденций сохраняются и сегодня, но уже не остаются без внимания. Каждому, кто следит за немецкой критикой, которую мистер Грей уничтожает одним ударом, должно быть ясно, что сами поэты в своих собственных произведениях обеспечивают очень адекватную защиту от таких искажений. Современные интерпретаторы Гельдерлина, Клейста и даже Ницше, такие как, среди прочего, Карл Левит, Беда Аллеман или Петер Сонди, без особого труда выявили это, хотя они все еще могут натолкнуться на удивительно сильные очаги сопротивления.Эти самые критики не найдут утешения в безапелляционной манере, с которой Грей справляется с таким сложным делом, как, например, Клейст, называя его без дальнейших квалификаций примером «безумного и жестокого национализма».

ЕСЛИ ГИТЛЕР ПОБЕДИЛ в Германии, то это произошло вопреки интеллектуальной традиции страны, а не благодаря ей. Было trahison des clercs в той степени, в которой литературная мысль и политическая деятельность потеряли связь друг с другом.Проблема не в том, что философская традиция могла быть настолько ошибочной, а в том, что она могла так мало значить, когда это было наиболее необходимо. Ответственность лежит не на традиции, а на том, как она использовалась или игнорировалась, и это в первую очередь социологическая проблема. В этой традиции не было ничего, что отстаивало бы разделение ума и действия; в этом отношении немецкая мысль девятнадцатого века значительно опережает французскую и английскую мысли. Пессимизм и негатив, в которых и Хеллер, и Грей, кажется, так строго обвиняют его, вполне могли быть вызваны более глубоким осознанием исторических сил, которые привели к таким катастрофам, как нацизм.Ни философия, ни литература не в силах предотвратить деградацию человеческого духа и не в ее главной функции — предостеречь от этой деградации; Ницше можно справедливо критиковать за то, что он слишком много предупреждал и, возможно, недостаточно думал. Литература о нигилизме не обязательно является нигилистической, и следует осторожно относиться к писателям или обвинять их в событиях, произошедших после того, как они прекратили свое существование: хвалить Руссо за Французскую революцию так же абсурдно, как винить Ницше за Гитлера.Это не означает, что философы и поэты не несут моральной или политической ответственности, даже если их работа аполитична. Но это означает, что эта ответственность должна оцениваться в рамках полного философского или литературного контекста их работы, а не их жизни, и тем более того влияния, которое их работа могла или не могла иметь на других людей. Реальные и сложные проблемы, которые немецкая традиция формулировала в течение последних двухсот лет, нельзя игнорировать, потому что они, как предполагается, привели к национальной катастрофе.

Поскольку в книге Грея отсутствует историческая перспектива, общие разделы остаются поверхностными и незавершенными. Эссе Эриха Хеллера гораздо ближе к настоящему обсуждению важных вопросов, но они также страдают определенной чрезмерной чувствительностью к национальным особенностям. Он преувеличивает важность немецкого влияния, когда заявляет, что «современный разум говорит по-немецки»; и он направляет свою критику на иллюзорную цель, когда видит, что содержание этого разума определяется национальными чертами.Национальные категории, применяемые к литературным и философским вопросам, всегда имеют тенденцию не попадать в цель; промежутки в сети и слишком рыхлые, и слишком тугие. Им не удается отсеять индивидуальные качества ума писателя и пренебрегать тенденцией к универсальности, присущей философии, а также поэзии. Это верно даже для таких «националистических» периодов, как XIX век. Аберрация, которая привела такую ​​фигуру, как Вагнер или, менее односторонне, Стефан Джордж, к принятию националистических взглядов, может быть понята только с точки зрения, которая больше не является национальной.Путаница проистекает именно из того факта, что нация, само по себе совершенно законное понятие, действует как заменитель чего-то более фундаментального и всеобъемлющего. Деятели недавнего немецкого прошлого — можно вспомнить таких расходящихся друг с другом писателей, как Брехт, Вальтер Беньямин и Карл Краус — уже отреагировали на это смешение ценностей. Реакция продолжается у некоторых из самых влиятельных представителей современной Германии: Адорно, Эрнста Блоха, Гюнтера Грасса и т. Д. Эти критики, активно занимающиеся «демифологизацией» национальных ценностей, обнаружили мощных предшественников среди писателей, которые здесь, косвенно или явно, подверглись нападению: Гельдерлин, Клейст и Ницше.Но и Грей, и Хеллер настолько ограничены национальной точкой зрения, что кажутся неспособными участвовать в этом предприятии. Критический национализм, редкость в Соединенных Штатах, частый грех среди европейских критиков, столь же распространенный во Франции и Англии, как и в Германии.

В ИХ АНАЛИЗЕ немецкой традиции оба автора сосредотачиваются на некоторых из одних и тех же целей и намекают на недостатки, которые не связаны между собой. Грей упрекает немецкую мысль в том, что она чрезмерно увлекается полярными противоположностями и оттуда переходит к широкому синтезу, игнорирующему сложность опыта.От «наивной» и «сентиментальной» поэзии Шиллера до противоположной трактовки Ницше Дионисия и Аполлина — две души, кажется, всегда воевали внутри немцев, как и внутри Фауста, в сердце и уме. И немецкая мысль переходит от этой полярности к широкому гегелевскому синтезу, игнорирующему сложность опыта. С этой точки зрения Грей повторяет общий упрек идеалистической философии во имя эмпиризма. Хеллер выделяет «внутренность», «уход Духа в человеческую субъективность» как главную характеристику традиции и интерпретирует это как преднамеренное отчуждение сознания от внешнего мира.В этом он находится в тесном согласии с длинной линией критиков, враждебных романтизму и постромантизму. Можно легко возразить, что эти характеристики не являются специфически немецкими, что во Франции происходило столько же системного строительства и что в Англии в тот же период преобладала сопоставимая «внутренность». Но этот аргумент позволил бы уйти от главного вопроса, поставленного на карту в обеих книгах. Хеллер, чей подход ни в коем случае не является таким узко национальным, как у Грея, с готовностью признал бы, что его сомнения в отношении романтической личности не ограничиваются ее немецкими проявлениями; его частые ссылки на французскую и английскую литературу проясняют это.Грей, с другой стороны, посвящает свою заключительную главу демонстрации британского иммунитета к немецкому заражению, рассматривая примеры немецкого влияния в девятнадцатом веке — Кольридж, Карлайл, Патер, Арнольд и другие — как если бы они были вакциной, которая сделала этот иммунитет возможный. Но когда он говорит об отдельных писателях, особенно о тех, которые ему нравятся (Кафка, Тракл, Хофманнсталь), он отказывается от некоторых своих общих представлений и раскрывает ценности человеческого сострадания и смирения, которым достаточно легко посочувствовать.И когда Хеллер в своей главе о романтическом уме предлагает достичь примирения между разумом и природой, преодолев крайнюю точку, достигнутую Гегелем и Рильке, он предлагает убедительную альтернативу романтическому внутреннему состоянию, тем самым продолжая и углубляя демонстрацию. которое началось в его предыдущем сборнике эссе ( The Disinherited Mind ) и которое в этой книге приобретает ясность и элегантность.

Это не имеет большого значения, если оба автора слишком охотно называют «немецким» общую черту романтического и постромантического интеллекта.Если бы их описание явления было правильным, название имело бы второстепенное значение. Не может быть никаких сомнений в авторитете, с которым оба подходят к этому сложному периоду, их понимание обостряется знанием традиции, против которой они восстают. Но нужно бросить им вызов и по этому более широкому вопросу. Несмотря на все различия между двумя книгами, обе искажают «путешествие художника во внутренний мир» по очень похожим причинам. И их диагноз исходит из сознания, которое не осознало себя так тщательно, как сознание художников и философов, которое оно намеревается интерпретировать.

Давайте возьмем для примера трактовку Хеллера и Грея Рильке, поэта, которому оба придают большое значение. Во многих отношениях Рильке очень уязвим для их стратегии, будучи менее устойчивым, чем Гегель или Ницше, которые имеют в своем распоряжении гораздо более широкий концептуальный аппарат. Эмоциональное использование Рильке термина «внутреннее состояние» дает Хеллеру множество очень убедительных цитат. И кажется уместным, что в своем обсуждении образов Рильке Грей упрекает поэта в использовании слов таким образом, который не соответствует нашему опыту поведения физических объектов.В качестве одного из своих примеров он приводит знаменитый отрывок из Второй элегии Дуино, в котором Рильке, стремясь передать полное значение своего центрального символа, Ангела, приводит к нему серию обозначений, кульминацией которых является слово , выделенное курсивом: « зеркала »:

зеркала , снова воплощающие свою собственную
непревзойденной красоты на своих
лицах

( Spiegel: die die enströmte
eigene Schönheit
wiederschöpfen zurück in das
eigene Antlitz.)

В обычном опыте наш реальный образ (который другие знают более объективно, чем мы сами), вероятно, будет разочаровывающе отличаться от нашего образа самих себя. В этом отношении мы не похожи на зеркала, поскольку наша реальность и отраженное сознание этой реальности не совпадают; обнаружение этого несоответствия может быть весьма тревожным переживанием, будь то переживание «телесной дряхлости» или моральной неадекватности. Существо, достаточно сильное, чтобы не испытать этого разочарования, действительно было бы похоже на зеркало; ведь изображения на обеих сторонах отражающей поверхности будут идентичными.И красота, физическая или моральная, такого существа была бы увеличена этой самоуверенностью, точно так же, как некоторые из стихотворений Рильке описывают красоту женщины, усиленную одобрением, которое она может на мгновение получить от ее собственное изображение в зеркале:

Ваш собственный имидж, насколько вы богаты.
Утверждая себя, ты укрепляешь волосы и щеки…

(Gesteigert um dein Bild: wie bist du reich.
Dein Ja zu dir bejaht dir Haar und Wange…)

В этом смысле можно сказать, что источник красоты находится в зеркальном изображении, а не в самом объекте, что зеркало отражает великолепие изображения обратно на себя.Но мистер Грей придерживается того факта, что «зеркала не дают и не принимают обратно, как раз наоборот». Рильке действительно перевернул перспективу, потому что он не рассматривает зеркало как простой физический объект, а размышляет о том, каким образом оно как физический объект отличается от нашего опыта. То, как он использует язык, вынуждает нас, прежде всего, осознать особую странность зеркал (объектов, которые могут сделать объект и его отражение идентичными), а затем осознать, противопоставив существующее несоответствие. в нас самих.Более того, вызывая моменты, в течение которых это несоответствие исчезает, он раскрывает скрытый потенциал нашего существа.

Здесь нет ничего мистического или серьезно философского; это попытка осознать с помощью языка отношения между собой и окружающим миром. В результате этих усилий отношения оказываются настолько интимными и вовлеченными, что их уже невозможно выразить с помощью вводящей в заблуждение метафоры «внутреннего» и «внешнего» мира. Рильке пытается выйти за рамки полярностей, которые все еще воспринимаются его критиками как должное.Это, несомненно, имеет некоторое сходство с некоторыми аспектами феноменологической мысли, которые развивались примерно в то же время. Но Грей, несомненно, счел бы это дополнительным доказательством того, что «Рильке совершает насилие над внешним миром вещей, вынуждая их служить целям его« великой Идеи »» — тем более, что главные сторонники феноменологии, Гуссерль и Хайдеггер, оба являются немцами, и последние к тому же политически подозрительны. И все же феноменология — это как раз тот метод, который, согласно Гегелю, утверждает, что философия начинается не с «великой идеи», а с маленькой реальности, как это почти утомительно делает поэзия Рильке.

RILKE ПРИХОДИТ к КОНЦУ длительного отхода от крупных спекулятивных систем и установления эстетических норм, которые господствовали вплоть до восемнадцатого века. Это движение к большей детализации действительно можно описать, говоря словами Эриха Хеллера, как «путешествие во внутреннее», поскольку отправной точкой современной мысли является уже не данный порядок природного мира, а «я» в его отношении к нему. Мир. Акцент Хеллера на внутреннем мире показывает значительный прогресс по сравнению со многими более ранними определениями романтизма как пантеистического, иррационального единства с природой.Однако гораздо труднее проследить за ним в его объяснении причин, которые привели к его уходу. В творчестве Рильке, как и многих его романтических предшественников, эти причины изложены пространно и часто убедительно. Они возникают из-за растущего осознания существенной случайности человеческого состояния в сочетании с осознанием того, что многие психологические, философские и теологические взгляды не имеют другой цели, кроме как скрыть эту случайность от нашего понимания самих себя.Подтверждение самости Рильке происходит не как гордое прометеевское (или даже фаустианское) утверждение власти разума над природой, а происходит из чувства утраты и замешательства. То же самое можно сказать и о большинстве крупных поэтов и мыслителей того времени, хотя форма, в которой переживается это недоумение, конечно, значительно варьируется от писателя к писателю. Даже пресловутая «Воля к власти» Ницше обозначает не силу «я», а силу бытия, в которой «я» участвует чрезвычайно фрагментарно и косвенно.То, что потребовало бы обширной демонстрации в работе Ницше, совершенно очевидно у Рильке, который отождествляет власть с такими сущностями, как Ангел, которые явно сверхчеловеческие. Даже если «я» впоследствии может быть введено в заблуждение в результате еще одного иллюзорного примирения с миром природы (а это вполне может иметь место в случае с Рильке), оно изначально не соответствует таким ожиданиям. Во всех этих писателях внутреннее состояние всегда начинается с негативного момента, с переживания смирения.

Хеллер утверждает обратное.Его аргумент предполагает, что нам нужно только оправиться от романтического греха интеллектуальной гордости, чтобы вернуться к более гармоничному состоянию бытия. Отсюда его сильная настойчивость в том, что Фауст является архетипическим романтическим героем, что само по себе является спорным утверждением, поскольку многие иронии Гете по поводу его героя выражают сомнения современного ума по поводу иллюзий более ранней эпохи. Отсюда и совершенно вводящая в заблуждение путаница, созданная в эссе «Реалистическая ошибка» между желанием полного «понимания» себя и «рационального присвоения» мира, путаница, которая сокращает напряжение, из которого зародились шедевры реализма и постромантического символизма.Хеллер описывает мотивы, которые вернули художника-романтика к себе, как произвольное утверждение свободы, неспособность оставить в покое суверенное благо мира. Более того, он настоятельно предполагает, что это деструктивное вмешательство на самом деле обуславливается слабостью, бессилием, которое мстит за себя, уничтожая то, чем не может обладать. В его видении вещей в основе своей доброкачественный и гармоничный мир, в котором разум и тело находятся в унисон, противостоит жаждущему власти Духу, который рассматривает этот мир «только как сигнал к своим монологам».Дух, действующий из «принуждения, которое… не имеет в себе ничего от чувства необходимости», может прийти в упадок только тогда, когда он приведёт в исполнение смертный приговор, который он вынес в мире чувств, и «ампутировал его как конечность». страдает болезнью здоровой конкретной реальности ». На протяжении всей книги внутреннее состояние ассоциируется с своевольным насилием. Художники-романтики — это «деспотические государи, которые обладают непредсказуемой властью из своих внутренних залов судебных заседаний». Рильке становится жертвой «духовного насилия, которое поддерживает хорошие манеры и внешность кротости», и в одном огромном нечестивом союзе все они объединяются в подготовке апокалипсиса, который вот-вот уничтожит всех нас.

В ходе своего анализа Хеллер не может не натолкнуться на великие негативные темы романтиков — силы за пределами наших возможностей, которые угрожают нашему «я» и чье присутствие так ясно показывает, что романтическое движение началось не в слепоте гордыни. но в смирении размышлений: темы изменчивости, времени и смерти. Хеллеру смерть кажется выражением человеческой воли. Когда он сталкивается с этим в «Оде соловью» Китса, он дает знаменитым строкам «Теперь, более чем когда-либо кажется, что умереть богатым…» положительное прочтение, которое отрицает весь контекст стихотворения, и заставляет Китса звучать так, как будто он были уличены в очевидном проявлении недобросовестности Новалиса.

НО именно в трактовке романтического неоэллинизма его искажение наиболее отчетливо видно. Изображая резкий контраст между гармонией греческого искусства и разделением романтического ума, Хеллер предполагает, что романтическое отношение к Греции — это отношение ностальгической зависти, как у падшего человека к потерянному Эдемскому саду. Это действительно может быть очевидной темой у Винкельмана, в первой версии Шиллера «Боги Греции » или в некоторых более программных стихотворениях Джорджа; Английские читатели знакомы с темой из нехарактерного сонета наименее эллинского из английских романтиков Уильяма Вордсворта: «Мир слишком много с нами…» («Я бы предпочел быть / язычником, питаемым устаревшим вероучением…») .Но большинство романтиков быстро вышло за пределы этого настроения сожаления, и у самого глубоко эллинского из всех, Гельдерлина, оно никогда не появлялось в такой форме. Греция является для них великой элегической темой не потому, что они были настолько наивны, чтобы полагать, что греки были идентичны идеальному образу, создаваемому их скульптурами, а потому, что даже создание искусства, достаточно великого, чтобы достичь полупостоянства, не могло укрыться. Греция от разделения и разрушения. Неоэллинская тема для романтиков — это особая версия темы изменчивости и случайности, а не описание фактического состояния бытия, которое можно было бы вернуть, если бы у нас были только силы для этого.Уход за классическим искусством не демонстрирует извращенность Духа, который «хочет избавиться от всех чувственных препятствий», но раскрывает безвозвратно отрицательную силу времени. Гегель всегда так сильно настаивал на конкретном воплощенном аспекте Идеи и предъявлял высокие требования к искусству именно потому, что оно обязательно включает конкретное чувственное измерение; его вряд ли можно определить как безжалостного разрушителя реальности, каким его изображает Геллер, благодаря весьма одностороннему и недиалектическому прочтению отрывка из Лекций по эстетике .

В любой интерпретации романтизма вопрос мотива имеет решающее значение: присутствие отрицательных компонентов в романтическом уме становится действительно признаком слабости, если они являются компенсирующими фантазиями чрезмерно проницательного духа. Если, с другой стороны, они являются результатом подлинного переживания реальности, то мы можем только похвалить этих писателей и мыслителей за то, что они приблизились к тому, чтобы показать нам наше состояние таким, какое оно есть на самом деле. Тогда проект выхода за рамки романтизма примет совершенно иное значение, чем то, которое предлагается в этих эссе.

Рядом с Фаустом Геллер предлагает романтического прототипа Гамлета; Гамлет — это «человек, который завещал современной литературе и одержим навязчивой озабоченностью« аутентичностью »». Это беспокойство, продолжает он, приводит к параличу, «потому что для Гамлета нет ничего, что могло бы согласовываться с его внутренним существом … Выбранное действие всегда, что бы он ни делал, грубо расходилось с тонким и неразборчивым текстом, написанным внутри. . » Возлагать всю вину за происходящее в Эльсиноре на Гамлета — все равно что обвинять немецких поэтов девятнадцатого века в последующем убийстве их цивилизации.«Подлинность», которая отличает Гамлета, вызвана не только привередливым желанием привести мир в соответствие с его невыразимым чувством самости, но и его знанием печального факта, который другие пытаются скрыть.