Усов армия: Усы, бороды и бакенбарды в русской армии

Содержание

Усы, бороды и бакенбарды в русской армии

А. Венедиктов― 14 часов 7 минут в Москве. Всем добрый день! У микрофона Алексей Венедиктов. Александр Кибовский у нас в студии. Я прочитаю сразу вопрос, который пришел нам в чат Ютюб. Человек Разгон Протестов. Понимаем. Пишет: «Вопрос гостю. Почему на флоте можно бороды носить капитанам и усы боцманам?». Хочется спросить, когда, в какие эпохи? Это что, действительно была проблема ношения усов и бороды в российской армии?

А. Кибовский― Ну, действительно, это довольно четко регламентировалось. И, на самом деле, очень интересно посмотреть, как вообще развивалась сама система ношения и бороды, и усов, и вообще причесок, как это государство регламентировало. Потому что если мы говорим про Российскую империю, то начиная с Петра Великого этот вопрос был не столько эстетический, сколько политический, как бы это, может быть, ни прозвучало для современных слушателей, где сегодня мы сами выбираем свой внешний вид, исходя из каких-то своих собственных предпочтений.

А. Венедиктов― Но в армии тоже нет сейчас.

А. Кибовский― Сегодня – да. Они сегодня по уставу. И сейчас, и раньше. Там тоже есть изменения. В принципе, по современному воинскому уставу, должны солдаты быть совершенно бритыми, подстриженными, естественно. Есть оговорка про усы, что допускается в отдельных случаях, если это не мешает спецсредствам защиты.

А. Венедиктов― Противогаз.

А. Кибовский― Противогаз, в частности, да. Но при этом мы понимаем, что, допустим, в нашей армии, хотя еще, допустим, какое-то время назад носили на флоте, было разрешено как раз бороду носить. В зарубежных армиях, мы знаем, что в некоторых армиях мира борода – это просто является таким обязательным элементом, практически таким внешним признаком. Особенно если мы возьмем шотландские части какие-то, есть просто такая традиция, хотя там тоже, как вы понимаете, противогазы тоже полагаются носить. Есть своя национальная специфика.

А.Кибовский: В некоторых армиях мира борода является обязательным элементом, практически таким внешним признаком

Но сегодняшняя армия и, допустим, то, что было в Российской империи – это такие достаточно мало связанные вещи, потому что и армии были другие, и принципы комплектования армии другие, и традиции, как вы понимаете, другие.

А. Венедиктов― Вот, например, в фильме «Союз спасения», где Александр был консультантом и кадр из которого встал на обложку, и который те, кто смотрят Ютюб, видят сейчас на нашем экране, здесь есть ошибка. Причем она намеренная, Саш. Вот в чем ошибка? Вот, например, это называется, да?

А. Кибовский― Ну, действительно, это, вообще, такая проблема отечественного исторического кино, потому что действительно вот эти сложности – кому можно усы, кому нельзя усы – они часто возникают.

А. Венедиктов― То есть это был не тотальный запрет или тотальное разрешение?

А. Кибовский― Давайте начнем с самого начала. Все мы знаем про петровские решения.

А. Венедиктов― Давай про эту историю, которая на экране.

А. Кибовский― Хорошо. В данном случае мы видим декабриста Бестужева-Рюмина. Это эпизод из 1820-го года, который по контексту фильма связан с волнениями в Семеновском полку, где они вместе с Муравьевым-Апостолом служили, и где Бестужев принимал, естественно, участие в силу того, что он был подпрапорщиком этого полка.

А. Венедиктов― То есть не офицером.

А. Кибовский― Не офицером. Подпрапорщик – это нижний чин из дворян. То есть дворяне могли поступать в офицерские чины по-разному. Можно было закончить кадетский корпус или пажеский корпус и при выпуске получить офицерский чин. А можно было поступить напрямую в полк, быть там по-разному – портупей-юнкер, юнкер или, как в данном случае, в гвардейской тяжелой пехоте подпрапорщик. Ты служишь урочное количество времени. Оно, конечно, не 25 лет, это сильно меньше.

Там есть разница. Если ты, допустим, как мы обсуждали про Чаадаева, с правами студента, то там полгода практически у тебя служба. Если там прав нет, но есть, допустим, некие дворянские привилегии – год, полтора, два, три. Ну, то есть там все это регламентировано. И через этот срок выслуги ты получаешь, соответственно, заветные офицерские эполеты.

Подпрапорщик и прапорщик – это очень огромная разница. Подпрапорщик – это, соответственно, солдат, нижний чин, а прапорщик – это первый офицерский чин со всеми офицерскими и дворянскими в то время привилегиями. Поэтому Бестужев-Рюмин, конечно, когда он находился внутри Семеновского полка подпрапорщиком, усы носить мог.

А. Венедиктов― Имел право.

А. Кибовский― Имел право.

А. Венедиктов

― Как солдат.

А. Кибовский― Как нижний чин.

А. Венедиктов― Как нижний чин.

А. Кибовский― А как офицер – офицер, допустим, Муравьев-Апостол – естественно, носить такие усы не имел права, потому что это было запрещено до уже николаевского царствования. По пехоте усы офицеры не носили. И, соответственно, на этой фотографии в чем исторический казус? То есть он здесь изображен с усами, и это в данном случае верно, это возможно, но мундир на нем уже офицерский – мундир прапорщика. То есть, собственно говоря, либо он должен быть тогда в мундире подпрапорщика и тогда с усами, либо в мундире прапорщика, но тогда без усов.

А. Венедиктов― Как тонко.

А. Кибовский― Поэтому это, конечно, очень тонкий нюанс, но имеет место быть.

А. Венедиктов― Тогда к Петру.

А. Кибовский― Соответственно, Петр Великий, вводя реформы во всех направлениях жизни, в том числе очень серьезный образом вмешивался и в личную жизнь каждого из своих подданных. Ну, мы все знаем знаменитые истории, как он рубил бороды, резал старые кафтаны. Да, действительно, русская традиция предполагала ношение бороды, усов. Это не было тоже каким-то тотально обязательным элементом. В конце концов, не у всех это растет. Но считалось таким признаком достоинства, признаком солидности, основательности, если это была холеная борода. Это как воспевал Ломоносов свое знаменитое: «Борода ты дорогая, как же мне ты дорога».

Но Петр, естественно, очень жестким путем, ломая вообще всю систему внутреннего устройства Московского царства и пытаясь его переформатировать в европейский контекст, делал все, чтобы отличить дворянство как социальную основу царской власти (и служивого дворянства, в частности), военную корпорацию отделить от основной массы народа.

Естественно, что на это во многом повлияла его личная история, связанная со Стрелецким бунтом, потому что стрельцы – это практически была поселенная армия, которая была тем же самым народом, только еще вооруженным. И, конечно, в данном случае это был вообще очень интересный период нашей истории, когда почти 100 лет вот эти стрелецкие полки, которые стояли в Москве, и были решателями различных политических вопросов. Вообще, от них все зависело.

Петр, строя регулярную армию совершенно на других принципах, чем это было раньше, внешне сразу отделяет солдат от обычного народа. То есть понятно, что армия комплектуется из крестьянского населения путем постоянных рекрутских наборов. И в этой ситуации он резко меняет – их внешне отделяет от обычной массы. В том числе, помимо того, что кроме крестьянского платья им шьют мундиры уже по европейскому образцу, они меняются. Но в целом это сразу понятно, что если он в кафтане, в шляпе, в чулках, а не в лаптях и не в рубахе, это уже человек государев.

И в том числе это касается и бороды. И в солдатской массе просто вводится институт цирюльников. В каждом штате полка, если вы посмотрите, появляются специальные цирюльники, которые просто занимаются тем, что они стригут и обривают солдат. Остаются усы. Солдаты потом носят усы. И, соответственно, бритье становится просто необходимым элементом. Царь создает не только регламентную процедуру, но и моду. Потому что понятно, что вслед за императором этому подражают все.

Хотя, надо сказать, что, например, Александр Данилович Меншиков, которого мы все знаем больше по замечательному кинообразу, который сделал Жаров в первом советском историческом блокбастере, если можно так выразиться, «Петр I», он там такой с усами, такой весь элегантный, круглолицый. На самом деле, мы знаем подлинные портреты Александра Даниловича. Он на них, даже начиная со своего первого изображения такого настоящего, достоверного во время посольства в Европе, он там с худощавым тонким лицом, без усов.

Есть его изображение с усами на гравюре, посвященной его победе при Калише – это всё. Но остальные изображения все показывают нам его без усов и с треугольной формы, как бы сказали люди, занимающиеся иконографическим определением, лицом. То есть он на Жарова, конечно, совершенно не похож. Но опять-таки киноправда – это тоже, в общем, особая тема.

А.Кибовский: Либо он должен быть в мундире подпрапорщика и с усами, либо в мундире прапорщика, но без усов

А. Венедиктов― Скорее всего, усы не носил, судя по портретам.

А. Кибовский― Не носил. И не только он, кстати говоря. Мы сейчас до этого дойдем. Например, тот же самый Матвей Иванович Платов…

А. Венедиктов― Атаман Платов.

А. Кибовский― Атаман Платов, который у Лескова эпично везде там крутит ус, он на самом деле, как показывают иконографические источники, наоборот, всегда старался от усов избавиться в рамках той моды, которая была в тот момент в начале 19-го века. Но сейчас мы к этому подойдем. А для остального населения были разные регламентации приняты. То есть были оставлены борода и усы духовенству, потом в конце концов крестьяне, в общем, тоже пытались (не очень получилось).

Вообще, это целый корпус разных законодательных документов был издан Петром Великим по разным направлениям, по разным категориям. Ну, например, старообрядцы должны были платить двойной подушный налог за право носить бороду. Государство их всячески притесняло в тот момент. И в том числе одним из таких элементов притеснения было денежное взыскание.

А. Венедиктов― Я прошу прощения. Опять же наш внимательный Разгон Протестов говорит: «А про парики-то скажите в армии». Ну при Петре.

А. Кибовский― Парики при Петре. На самом деле, во-первых, надо тоже понимать, сначала петровская армия не имела такой установочной части как парики, потому что, в общем, армия снабжалась достаточно плохо, прямо скажем. Была мода в дворянства. Были большие парики – мы это видим по портретам – которые спускались на плечи. Это такая достаточно серьезная конструкция. Она, кстати, была очень дорогая. Но поначалу для нижних чинов это не было обязательной частью.

Ну вот что говорить, я читал документы про своего прапрадеда Якова Кибовского, который с сыном ходил под Нарву в петровский поход. Но там такие документы – там просто перечисляется весь скарб, с которым они пошли. Не до париков, прямо вам скажу, в этой ситуации.

Соответственно, уже потом вот постепенно, когда царство женщин начинает в полную силу набирать обороты и, конечно, эти реформы Миниха, которые были при Анне Иоанновне произведены, они постепенно вводят парики в употребление не только среди офицеров, дворянства, но и, само собой разумеется, сначала для гвардии. Опять же это все не сразу, не одномоментно, все по нарастающей. И постепенно парики начинают уменьшаться. Они уходят сначала с плеч, потом они до нижних частей уха и подымаются…

А. Венедиктов― Вот при Суворове вот мы видим эти самые.

А. Кибовский― Потом они к 1760-м годам, ко времени Екатерины II они уже превращаются в две-три букли на уровне середины ушей. Ну и с 1870-х годов они приобретают некоторую стабильность – это одна пукля, прикрывающая верхнюю часть уха.

А. Венедиктов― Пукля – это виток.

А. Кибовский― Виток такой, да. И, что интересно, конечно, пудра, пудра, пудра. Мода неистребима, хоть там и князь Щербатов о повреждении нравов России пишет гневные по этому поводу строки, что в роскоши гибнет дворянство и так далее, следуя за модой. Но, конечно, елизаветинское царствование, которое, с одной стороны, регулярно издаются документы о сокращении роскоши, но при этом сама императрица и двор всячески показывают обратный пример, конечно, это приводит к гигантскому расточительству. А пудра – это все-таки европейская мода.

То есть понятно, что дворянство использует пудру, а в солдатской массе используется мука и соответствующие на ее основе компоненты, придающие такую белую прическу. Если мы посмотрим на прусские портреты 18-го века, понятно, что там люди вот такие все опудренные, все в белых прическах.

А. Венедиктов― А зачем?

А. Кибовский― Мода. Очень неудобно.

А. Венедиктов― Но вряд ли солдаты выбирали про моду.

А. Кибовский― Еще раз говорю, но солдат-то кто? Солдат сдаточный. Его право кто спрашивает? Его задача – быть готовым к тому, чтобы нравилось это полковнику, а тем более начальству. Это Потемкин начинает с этим категорически бороться. Вот великая роль князя Потемкина, когда вводят эту потемкинскую знаменитую форму, которая, вообще-то, в Европе предвосхитила многие начиная. Потом мы видим, некоторые страны, в частности Австрия, очень много подсмотрели у нас.

То есть он в своей армии, которая воюет против турок (очень тяжелая война), соответственно, он вводит вместо этих кафтанов куртки, вместо вот этих кивотов с чулками, соответственно, вводятся просторные шаровары с кожаными крагами внизу, вводятся вместо шляп треугольных каски. То есть такая очень прогрессивная реформа с точки зрения удобства солдат. И он же всю эту пудру отменяет для солдат опять же.

А. Венедиктов― Для солдат.

А. Кибовский― Чешутся волосы. Офицерам разрешается носить солдатские мундиры во время боевых действий. Вообще, происходит послабление очень серьезное, о чем вспоминали потом долго с ностальгией все, кто служил при Потемкине и Суворове против турок. Но что интересно, Петр, как мы помним, усы. А вот уже потом постепенно…

А. Венедиктов― Но ни Анна, ни Елизавета, ни Екатерина усов и бороды не носили.

А. Кибовский― И, вообще, европейская мода того времени предполагает. И усы постепенно исчезают. Не в части регламентных каких-то требований (они впервые появятся уже при Екатерине Великой), а в части просто моды. Вот если вы посмотрите, нет портретов дворян с усами, кроме, может быть, только редких портретов. Допустим, Франц де Сватчек, командир Желтого гусарского полка, вот он на портрете с усами. То есть выходцы из Волажских, Молдавских дворян, которые пришли в Россию вместе со своими гусарскими полками, вот гусары их поселяют в нашей стране, выдают им эти территории для гусарской службы.

И Потемкин даже пишет о том, что нам очень важно их привлечь, потому что у нас гусар своих собственных нет и у нас не из кого их сформировать. И в гусарские полки там пытаются перевести и малороссийские казачьи полки на Украине. И все равно они считают, что вот гусары, лучшая конница – это вот те, которые к нам приходят с Балкан. И ради этого, он говорит, мы им давайте сохраним… Вот Потемкин полностью универсализует всю форму, он отменяет многие дорогие комплекты, расформировывает наши гусарские полки (но потом их снова набирает из этих вот балканских, пришедших к нам добровольцев и волонтеров). Вот ради этого мы им оставляем их национальные собственные традиции, национальную одежду.

И вот гусары – это те категории людей, дворян, офицеров России, которые начинают носить усы уже по второму разу. Но это опять-таки некая национальная особенность, которая не распространялась на все остальное государство.

А. Венедиктов― То есть гусарам – можно.

А. Кибовский― Гусарам – можно. И эта традиция гусарская не просто сохраняется, она постепенно входит благодаря поэтам, Денису Давыдову, вот этой всей гусарской такой славе, она постепенно входит в неотъемлемый атрибут гусара, который мы воспринимаем и сегодня. По большому счету без усов сегодня гусара трудно воспринять, хотя есть прекрасные офицеры гусары, которые усов не носили. Допустим, в Первую мировую войну Георгиевские кавалеры. Но это уже неистребимо.

Екатерина II отменяет вот эти все петровские многие требования платить за ношение бород, но жестко устанавливает, что для дворянства лицо должно быть босым. То есть лицо должно быть бритым в этой ситуации. И так продолжается довольно долго. При Павле I все это уже опять-таки доводится до совершенно полного регламентирования. Опять у нас прически. Ну, мы знаем все эти выражения Суворова, что букли – не пушка, коса – не тесак. То есть помимо того, что надо носить букли, еще волосы сзади завиваются в косу, они не обрезаются. И сзади до середины спины спускается такая коса. Иногда даже ее просто приплетают на пруте, специально ее в прическу вмонтируя. Такая коса а-ля Фридрих II.

А. Венедиктов― Чтобы шею прикрыть от удара саблей?

А. Кибовский― Да нет. Надо сказать, что это некая такая иллюзия, что кавалерия в первую очередь была нацелена на то, чтобы рубить саблями, врубаться и так далее. Совершенно другое было назначение. И даже знаменитый граф, который писал, что «я был в десятках сражений и пару раз, наверное, я видел, как кавалерия врубается в пехоту, ну и, наверное, раза три, настоящий штыковой бой, и то если не считать штурмов крепостей». Поэтому, на самом деле, это так кажется. Это, просто, некая такая красивая картинка.

На самом деле, конечно, задача кавалерии была другая. И даже ударной кавалерии, какими были, например, кирасиры или в определенный период истории драгуны. Это скорее вот массой кавалерийской вот лошадей просто смять.

А.Кибовский: Старообрядцы должны были платить двойной подушный налог за право носить бороду

А. Венедиктов― Стоптать.

А. Кибовский― Стоптать, смять линейные построения противника, чтоб они просто потеряли организацию. И дальше, собственно, часть утрачивает боевое значение. Задача была – не как можно больше людей поубивать. Это все иллюзия, на самом деле. Задача была другая – рассеять боевую единицу. Она может потом собраться через 3 дня. И мы знаем по документам, допустим, войны 12-го года, которые очень хорошо опубликованы и изучены, что полки, которые считались уничтоженными на поле боя, смотришь – через 3 дня на поверке половина стоит. Ну просто их опрокидывали, они рассеивались, кто-то разбежался.

То есть часть для отражения противника в данный момент – ее нет. И это зовут победой. Поэтому результат победы именно заключается не в том, чтоб как можно больше было трупов на поле боя. Поэтому в этой ситуации вот Надежда Дурова, которая знаменитая кавалерист-девица, она доблестно участвовала в рядах уланов, потом гусарского полка, потом опять уланского полка, в походах неоднократно, начиная с 1807-го года, имела Знак отличия Военного ордена Святого Георгия за спасение офицера.

Ну она же описывает, что пройдя все эти войны в легкой кавалерии, будучи контуженной при Бородино, она писала, что единственная кровь, которой обогрела свою саблю – это она где-то там зарубила курицу, когда ей хотелось есть на каком-то постое. В, общем-то, вот и все. Поэтому это такая вот иллюзия.

Собственно, возвращаясь к нашему вопросу, не столько элемент защиты от некого мифического сабельного удара, это реально мода. Причем Павел I доводит эту моду до совершенного абсурда в том плане, что после этих потемкинских послаблений, после такого расслабленного отношения ко всем деталям, после вот этих суворовских поощрений, когда на биваке он не спрашивал за эти вытяжки, ремешки, пуговицы. Это не Румянцев. Вот Румянцев был при этом такой педант.

Надо сказать, что он еще почище Павла I. Даже есть люди, которые приезжали из армии Потемкина в армию Румянцева и очень четко чувствовали эту разницу, потому что тут такие все в касках, в куртках, тут все в косах, в шляпах. Ну, он все-таки был более старого формата человек и для него вот эта тактика и традиции середины 18-го века были достаточно крепко влиты внутри.

А приходит Павел и он проецирует на русскую армию традиции Фридриха II, которые и сами уже по экстерьеру даже самой Пруссии уже считаются вышедшими в тираж, уже прошлым временем. Но поскольку Павел I являлся поклонником Фридриха Великого, то, соответственно, ему экстерьер фридриховской армии был для него очень мил. И поэтому активно опять насаждаются вот эти длинные косы, снова букли, снова пудра, пудра, пудра, пудра бесконечная. И так продолжается до 1801-го года, когда на престол входит Александр I. Опять-таки напоминаю, что усы только у гусар.

А. Венедиктов― А вот, кстати, спрашивают (тут, правда, про 12-й год): «Кто штык точил, ворча сердито, кусая длинный ус?».

А. Кибовский― Да, это солдаты. Да, действительно, поощряется, чтобы солдаты выращивали усы. Более того, это даже поощрялось еще в воинской инструкции 1755-го года. То есть как раз для солдат усы поощрялись. Но бритье – категорически. То есть никакой бороды.

А. Венедиктов― Понятно.

А. Кибовский― Ни в коем разе. То есть внешне солдат должен быть совершенно отделен от массы населения. Вот это абсолютно своя категория.

А. Венедиктов― Но, видимо, и от офицера.

А. Кибовский― Да, конечно. Они отделены потому что и сословно, и по внешнему виду. Само собой, разумеется. Но вот офицер должен быть при этом бритый. И мода того времени влияла даже на тех, кому было разрешено. Активно интегрируется в русское дворянство казачья старшина. И донское войско получает много регламентных новых. Внешний вид регламентируется. Если раньше это была просто такая вольница стихийная, то постепенно казачество начинает интегрироваться и в регулярную военную среду, и в том числе в своей старшине в дворянские правила. Это очень долгий, длинный был процесс. Но им усы тоже разрешалось.

И мы знаем портреты казачьих начальников, старшин (Денисова-Орлова). Они с усами. Но что интересно, уже молодая поросль, вот следующее поколение, к которому уже принадлежат будущие герои войны 1812-го года, начинает постепенно подражать не дедам и не отцам, а дворянству российскому. И они начинают бриться. И уже начинают встречаться портреты казачьих офицеров.

А. Венедиктов― Именно казачьих.

А. Кибовский― Именно казачьих. Без усов. То есть им разрешено, как и гусарам. Им было разрешено дедовские традиции сохранять. Но постепенно мы видим очень четко по иконографии, что как раз все больше казачьих офицеров, особенно знатных семей, предстают на портретах бритыми, хотя право на усы все они имеют.

А. Венедиктов― То есть мода победила традицию.

А. Кибовский― Мода начинает… Но не везде. То есть Орлов-Денисов граф носил усы всегда от молодых лет и дождался поздних николаевских решений, когда это стало просто обязательным элементом. А многие… Вот, в частности, упоминал Матвея Ивановича Платова. Мы можем видеть, что Матвей Иванович… У него никогда не было пышных усов. Видимо, они у него не очень хорошо росли. Такие жидкие усики у него.

Мы это еще встречаем на портрете Ромбауэра 1808-го года, когда он из Европы НРЗБ вернулся во время кампании против Наполеона. И потом мы вдруг видим, что уже в следующее десятилетие на всех портретах (их много сделано во время войны 14-го – 15-го года, когда он Англию посещал с Александром I) он везде предстает бритым.

А. Венедиктов― Я напоминаю, что в эфире «Эха Москвы» Александр Кибовский. После новостей мы продолжим в прямом эфире разговор, каким образом усы и борода все-таки вернулись в российскую армию после войны 12-го года. Пока на «Эхе» новости.

НОВОСТИ/РЕКЛАМА

А. Венедиктов: 14―35 в Москве. Напомню, Александр Кибовский у нас в студии. Мы говорим о приключениях бороды, усов и, видимо, бакенбардов в царской армии. Доползли до 19-го века. Как раз я прервал Александра на 19-м веке. То есть были правила, да? Напомним, кавалерия, офицеры имели право носить усы.

А. Кибовский― Гусары.

А. Венедиктов― Гусары

А. Кибовский― И казаки.

А. Венедиктов― И казаки. Остальным нельзя. Остальные – босое лицо.

А. Кибовский― Да, именно так. Это мы говорим об офицерах.

А. Венедиктов― А почему в Галерее войны 1812-го года все они с усами, с бакенбардами?

А. Кибовский― Нет, там как раз только те люди, которые имеют отношение к легкой кавалерии. Тот же Денис Давыдов – он же гусар. То есть если вы посмотрите, ни Багратион, ни Кутузов, ни Барклай. Они же все без усов.

А.Кибовский: Павел проецирует на русскую армию традиции Фридриха II, которые в Пруссии уже считаются прошлым временем

А. Венедиктов― Значит, к войне 1812-го года эта реформа еще не пришла.

А. Кибовский― Еще не пришла. И что интересно, опять же мы вспоминали «Союз спасения», но Николай I тоже на Сенатской площади без усов, хотя в нашем общем сознании Николай Палкин обязательно усатый.

А. Венедиктов― Да, да.

А. Кибовский― Мы сейчас об этом быстро проговорим. Смерть от апоплексического удара, как говорила официальная версия, и восшествие на престол Александра I вызвало моментальную перемену декораций. Вот первое, что произошло – это надоевшую, абсолютно непопулярную прусскую, как ее называли, хотя она даже прусской не была в тот момент, если брать современную к тому времени Пруссию, форму, одежду и прически моментально отменили. Я позволю зачитать. Фаддей Булгарин знаменитый в дальнейшем, был тогда кадетом.

А. Венедиктов― Литератор.

А. Кибовский― Литератор, да.

А. Венедиктов― Кадет. А кадет – это был чин?

А. Кибовский― Это учащийся военного учебного заведения. Да, он был кадетом. И вот он вспоминает: «В короткое время появились изменения в военной форме и в одежде частных лиц. Помню, как теперь, удивление наше, когда поручик нашей роты, Бабин, явился без пуклей, с небольшою косою, перевязанною в полворотника, с волосами, спущенными на лоб (называемыми тогда эсперансами), в коротких сапогах, вместо штиблет. Нам казалось это удивительно хорошо! »

Пудра и косы не были отменены, но прическа совершенно изменилась. Щеголи сбивали волосы на верху головы, и всю красу поставляли в висках, эсперансах и широкой, короткой косе. Показаться в люди без пудры означало тогда высшую степень небрежения и невежливости. Надлежало пудриться и поправлять прическу несколько раз в день.

Вот резкое изменение. То есть вместо длинной косы коса в полворотника. И она достаточно долго еще просуществует. Всё, букли ушли. Хотя сначала в марте буквально одним из первых решений нового императора…

А. Венедиктов― Александра I.

А. Кибовский― Александра I. Ну, казалось бы, ты только взошел на престол, папу еще даже…

А. Венедиктов― Не зарыли.

А. Кибовский― Вот. Он издает решение, что букли можно носить по желанию. А в августе – уже всё. Даже в апреле уже всё вообще отменяется. Букли вообще больше не встречаются и больше не возвращаются. В прическах начинается… Естественно, еще пока пудрим. Но пока еще регламент новый не очень понятен.

А. Венедиктов― Мы говорим об офицерах.

А. Кибовский― Мы говорим пока только про офицеров, да. И вот это взбивание волос. Появляются разные модные прически а-ля Дюрок. То есть вы верхнюю часть вашей шевелюры взбиваете такими мелкими барашковыми завитками и покрываете ими всю голову. Эта прическа императору не понравилась. Он ее запретил сначала, но она потом все равно вернулась. Уже ближе к войне 1812-го года снова начали ее практиковать.

И вот это прям такой взрыв эмоциональный во внешнем виде. На солдат он проецируется в меньшей степени, потому что усы остаются. Но опять-таки усов пока никто дворянам не возвращает. Они опять-таки к этому еще пока и не стремятся.

Что дальше происходит? Появляется еще одна категория офицеров, которой усы разрешены. У нас появляются уланские полки. Стареющий Константин, опять-таки мы о нем много раз говорили, занимаясь реформой кавалерии (он в этом деле был очень большим специалистом, как он считал), он по примеру австрийскому вводит у нас помимо гусар еще один вид легкой кавалерии – это уланы, которые тоже поначалу начинают формировать, набирая волонтеров, добровольцев из товарищей. Не товарищи в смысле как у нас в номере про Ленина. Конно-товарищеский полк он сначала назывался.

Потом они стали называться уже уланами и иметь общую систему укомплектования. Но поначалу это тоже набираем мы добровольцев из присоединенных тогда по разделам Польши провинций и губерний, которые тоже сохраняют свои традиции. Поэтому вот еще появляются офицеры уланских полков, которые, как гусары и казаки, получают право на усы. Хотя сам цесаревич Константин усы не носит, но тем не менее. Вот еще одна категория.

Дальше мы постепенно продвигаемся вперед. Происходит война с Наполеоном 1805-го года. Сначала Аустерлиц. Вот они все еще в пудре, в косах пока еще, с эсперансами они еще заходят туда. Но к этому моменту появляется уже мода не на эсперансы, то есть не спускать их на лоб, а сбивать в такой кок на лбу, такой треугольный кок, его сильно пудрить. И вот это портреты такие 1804-й, 1805-й, 1806-й года. Где-то до 1809-го – 1810-го года кок – это предел мечтаний модников, в том числе и военных.

Война также показала, что пудрой, как верно заявлял в свое время Александр Васильевич Суворов, мы, конечно, врага не победим. Наши встречаются с французской армией, где этого уже давно нет еще со времен революции, и понимают, что, наверное, может быть… Да, Прусская армия разбита наголову, которая много лет считалась примером для нас вздыханий и восторгов военных теоретиков России. Оказывается, что Прусская армия не сдюжила против французов. И в этой ситуации пудра быстро утрачивает популярность. И в 1809-м году вообще ее отменяют навсегда. Вот больше не пудрятся ни офицеры, ни солдаты.

А. Венедиктов― Отменяют указом, приказом?

А. Кибовский― Да, это опять же императорский указ. Она уже сходит на нет. Уже во время кампании разрешено не пудриться, потому что военные действия. Потом уже она все меньше, меньше. Потом уже по особым случаям издаются какие-то приказы, чтобы быть в пудре, а в остальные случаи без пудры.

А. Венедиктов― Хорошие приказы – быть в пудре.

А. Кибовский― Да, что с завтрашнего дня в развод быть в пудре. Ну и тому подобное. А, соответственно, в 1809-м году император говорит: «Всё, больше не пудриться и никому пудру не носить». Но при этом старички екатерининского времени такие отставные продолжают носить вот эти тупеи, пудриться. И это становится одним из таких внешних ярких различий. Более того, были старики, которые даже доживали до времени аж Николая I и продолжали иметь букли и косу.

А. Венедиктов― Ух ты.

А. Кибовский― Ну вот Толстой… Многие же писатели использовали эти моменты как характеристики. Вот князь Андрей, отец Болконского, там же подчеркивается, что он такой старого времени, такой закалки, что он ходил в косе, в пудре, хотя уже 1810-е годы. Вот он подчеркивал свою приверженность старым воинским порядкам.

А. Венедиктов― Старым правилам.

А. Кибовский― Да, старым правилам. Но постепенно опять-таки под влиянием европейских тенденций усы начинают становиться модными. И вот во время боевых действий многие офицеры, кому даже усы не положены, начинают их отпускать.

А.Кибовский: То есть борода – это не просто… Это вызов обществу

А. Венедиктов― Ну не успеваем бриться. Скакать надо.

А. Кибовский― Это уже не столько не успеваем бриться, это начинает становиться модой. И вот, в частности, князь Волконский, будучи декабристом, интересно описывает в своих записках, когда он привез после сражения при Батине знамена в Петербург, он, заезжая в заставу, а он кавалергард, он понял, что у него усы…

А. Венедиктов― А кавалергардам нельзя.

А. Кибовский― Категорически нельзя. Они, кстати, одни из последних получили это право (кирасирские полки). Он понимает, что он в усах.

А. Венедиктов― Не брился в дороге.

А. Кибовский― Да. А он же приехал с молдавской армией, то есть он загорелый такой крепкий молодой человек. Он бросается, быстренько где-то находит цирюльника, сбривает эти усы. И у него остается незагорелая белая полоска над губами. И как бы так ему там пальцем погрозили. Но поскольку он приехал с победой, победителей не судят, то все ему обошлось. Но, что интересно, эти записки князь писал уже будучи после всех перипетий, ссылки в Сибирь, через полвека после этих событий.

А. Венедиктов― И помнит.

А. Кибовский― И он запомнил. То есть насколько это был элемент такого хулиганства военного, что называется, что вот об этом он вспомнил наряду с важнейшими эпизодами, которые он в своих мемуарах освятил. И вот об этом маленьком нюансе. Значит, память его этот факт удержала.

И дальше, конечно, начинается война 1812-го года. И здесь, конечно, мы видим прекрасные рисунки Кипренского, где в этих бивуаках, в походной жизни, встречаясь с европейскими союзниками за рубежом, наши офицеры пехотные, любые начинают эти усы отпускать в полной мере. Более того, доходит уже до совершенного увлечения, потому что уже гусарские офицеры, понасмотревшись у французских гусар и немецких гусар, сейчас уже с такими завитыми спускающимися локонами с виском. Серьги начинают возникать, хотя борьба с серьгами в ушах военных велась Александром I систематически. Существует там штук 8 различных циркуляров. Вот как война…

А. Венедиктов― Циркуляр.

А. Кибовский― Циркуляр. Война в Финляндии. – «Не гоже солдату подобно бабе носить серьги». И тому подобное.

А. Венедиктов― Значит, носили, раз циркуляр.

А. Кибовский― Носили. Это была постоянная борьба с этим внешним экстерьером.

А. Венедиктов― У меня хороший вопрос идет от Этьена: «А как это связано с развитием бритвенных принадлежностей?» Бриться-то чем и как было? Это же массовая профессия.

А. Кибовский― В каждом полку, в каждой роте или эскадроне – ротный цирюльник, то есть официальный обученный человек. То есть регламент предполагал, что раз в 3-4 дня солдат должен быть побрит. Ну, естественно, само собой разумеется, они могли бриться и сами. Бритвы опасные, естественно. Ничего не изменилось до сегодняшнего дня. Если кто-то употребляет опасную бритву, система почти не поменялась. Есть картина отличная на эту тему Гебенса, бритье там солдат. Там лермонтовский один из однокашников по школе гвардейских юнкеров описывает, что это даже была такая традиция.

У них тоже полагался цирюльник. Они же все-таки юнкера, военные, нижние чины, как мы сказали. А у них ничего не росло. Они молодые пацаны, им там по 16 лет. Но они все равно подбегали к этому цирюльнику каждый день, чтобы он их брил, намыливал. А он, значит, важный ветеран в медалях из отставных таких героев. Он их все равно намыливал и брил, потому что было поверье, что чем чаще тебя будут брить, тем быстрее…

А. Венедиктов― Быстрее растет борода.

А. Кибовский― …Начнут расти усы. И Лермонтов был точно таким же, потому что понятно, что когда он поступил, никаких усов не было. И вот один из его первых портретов в военной форме, когда он только поступил в этот полк, он без усов. А дальше, мы знаем, он был всегда с усами.

В 1812―м году появляется новый вид кавалерии – часть драгунских полков переделываются в конно-егерские. Во многом в том числе под влиянием, конечно, французской армии. И поскольку туда укомплектование идет во многом из полков в том числе легкой кавалерии, особенного регламента нет, официально такого распоряжения не было, но как-то по умолчанию все офицеры с усами. И мы видим это на портретах. Вот конные егеря все у нас тоже получают как бы по умолчанию право носить усы как легкая кавалерия.

В 1820―м году, мы потихонечку продвигаемся, поскольку идет полная реформа драгунской кавалерии – это основной вид кавалерии России, фактически по всему (и по службе, и по внешнему виду) приравнивающий к конным егерям, соответственно тоже официально дается команда, что драгунским офицерам тоже усы носить разрешено. Таким образом, у нас к концу царствования Александра I гусары, уланы, казаки, конные егеря, драгуны – вот эти все офицеры легкой кавалерии, кавалерии имеют право носить усы.

И при Александре же I вслед за императором идет мода большая на бакенбарды. Тем более она уже достигает таких совершенно гипертрофированных иногда размеров, то есть ценятся большие бакенбарды, соболиные бакенбарды. Но, что интересно, при этом, конечно, категорическая слежка за статскими чиновниками. У них и пудра там подольше задерживается, потому что там все-таки немножко другая – много старых сановников, сенаторов. Но, естественно, что усы им тоже запрещены. Солдатам, естественно, усы поощряются, чтобы они там были. Более того, самых красивых усачей выбирают в гренадерские роты в полках или в гвардию даже выбирают за экстерьер. Это тоже имеет место быть.

В дальнейшем, уже при Николае I и дальше это дойдет уже совсем до гипертрофированных размеров, когда уже будут в полках по мастям подбирать: в этом полку рыжие, в этом полку брюнеты, тут блондины с такими-то глазами. Дальше пойдет это делиться уже при Александре III по ротам: тут они бритые, тут они с бородами. И тому подобное. Но это все пока еще в перспективе.

И дальше вступает на престол Николай I. Бакенбарды в моде. Прически – никаких проборов. Такие сбитые волосы в коки уже отменены. Они давно уже забыты после поражения при Аустерлице. То есть с 10-го года коков вообще мы не видим. И вот эти прически такие. Вот опять же возвращаются вот эти вот накрученные кудряшки и так далее. И вот такие сбитые прически. Не расчесанные волосы. И бакенбарды.

Соответственно, Николай I начинает наводить порядок во всем. И дальше, видимо, мода тоже дает себя знать. Конечно, во многом влияние идет уже того, как происходят изменения в европейских армиях. Усы ему, видимо, импонируют. И в 1832-м году 8-го июня по итогам польской кампании, войны с Польшей всем офицерам разрешается носить усы. Вот только с 32-го года пехота, артиллерия, вот все войска. И, естественно, что этот приказ дублируется через неделю на флоте, но тоже не на всем, где тоже офицеры линейного флота получают право носить усы. Понятно, что у кого их нет, тот может их и не носить.

А. Венедиктов― То есть необязательно.

А. Кибовский― Это как получается, да. Но это быстро подхватывается, становится распространенным. С 32-го года вся русская военная молодежь с усами. Но при этом возникает вторая проблема – возвращается европейская мода на прихотливые прически, что очень не нравится императору, потому что возникают различные очень сложные конструкции. Даже не знаю, как их описать. То есть это такие сбитые локоны, которые прессуются в такие вот чуть ли не пластины вдоль головы.

То есть коки снова возникают обратно, только уже такие совершенно нового характера. Не припудренные, а странные. Это, в общем, достаточно такая разнообразная история. Бакенбарды потихонечку начинают уходить из моды, постепенно они начинают выбывать. И к концу 30-х годов практически только уже старожилы такие носят эти бакенбарды.

Это в итоге вызывает интереснейший документ, который я позволю себе процитировать. 15-го ноября 37-го года Николай I поручает военному министру издать приказ, который пишет: «Государь император изволил заметить, что некоторые из господ военнослужащих дозволяют себе иметь на голове весьма длинные волосы и причесывают их или даже завивают, подражая всем прихотям новых, странных обычаев, нередко из-за границы к нам достигающих».

А. Венедиктов― Ну, проклятая заграница.

А. Кибовский― Ну, тлетворное влияние…

А. Венедиктов― Запада.

А.Кибовский: Война также показала, что пудрой, как верно заявлял Александр Суворов, мы, конечно, врага не победим

А. Кибовский― Как бы сейчас сказали, да. И поэтому дальше подробный приказ: «Его Императорское Величество, находя неприличным допускать это в войсках, соизволил вменить в непременную обязанность всем господам воинским начальникам строго наблюдать: дабы ни у кого из подчиненных их не было никакой прихотливости в прическе волос, чтобы вообще волоса были острижены единообразно, и непременно так, чтобы спереди на лбу и на висках были не длиннее вершка, а округ ушей и на затылке гладко выстрижены, не закрывая ни ушей, ни воротника, и приглажены справа налево. Из сего изъемлются только казачьи войска, — ну, обычная история, — в коих собственно нижним чинам дозволяется по-прежнему стричь волосы на голове по русскому простонародному обыкновению в кружок». То есть понятно, да.

А. Венедиктов― Да.

А. Кибовский:― «Вместе с тем Его Величество изволил повелеть не допускать никаких странностей и в усах, в бакенбардах, наблюдая, чтобы первые были не ниже рта, — то есть никаких вот этих свисающих сябров, как было принято говорить, когда я в армии служил, — а последние, ежели не сведены с усами, то также не ниже рта, выбривая их на щеках против оного». Вот так вот. Понимаете, это императорское повеление, где четко написали – как, что, справа налево, а не слева направо.

А. Венедиктов― Соизволил.

А. Кибовский― Соизволил

А. Венедиктов― Соизволил, да.

А. Кибовский― При этом принимается целый ряд очень жестких административных мер, касающихся гражданских чиновников, что и тем усы запрещено носить, бороды – ни в коем случае. Но опять-таки тлетворное влияние Запада мы же с вами никуда не денем. И постепенно начинают в не служащих кругах пытаться носить бородки а-ля Наполеон III, как сейчас мефистофельскими бы их назвали. Вот эта мода, которая, конечно, очень не нравится. И за этим следят обер-полицмейстеры.

А. Венедиктов― Господи.

А. Кибовский― Более того, в Польше, которая тогда является частью Российской империи, это вообще фрондерство. То есть вот была польская националистическая молодежь. Она таким образом показывает свое неуважение. И вот я сейчас процитирую интереснейшее письмо. Февраль 45-го года. Очень интересный человек, мы о нем писали, в «Дилетанте» целая была статья. Это такой Стороженко Андрей Яковлевич, он возглавлял Следственную комиссию очень долго в Варшаве, которая как раз была вынуждена принимать меры борьбы с проявлениями различных тайных обществ на основе идеи польской независимости. Зачитаю быстро.

«Сегодня поутру пришел ко мне молодой человек хорошо одетый в палевых перчатках и с предлинной бородою. Этот модник просил о позволении видеться ему с братом его, арестованным в цитадели (в Варшавской крепости). Выслушав его весьма ласково, я заметил, однако, что поелику он выказывает (может быть, и без намерения) оппозицию против власти, — замечу, это имеется в виду борода в данном случае, — и порядка, то я принужден отказать ему в свидании при всем желании делать угодное всякому, сколько это от меня зависит.

Молодой человек вышел и через несколько минут явился ко мне уже без бороды. Принят был мной еще ласковее. Ему тотчас позволено было видеться с братом, для чего я сам поехал в цитадель.

Подобное еще не раз случалось со мною. В проезде государя императора с высочайшей невестою через Варшаву один самый знаменитый бородач попался мне на улице. Я послал за ним. И чтобы приглашен был вместе с ним и отец его, граф такой-то. Они прибыли. Были приняты мной очень учтиво.

И должны были выслушать откровенные замечания, что хотя в новой генерации и исчезли почтительность, послушание к родителям, но и держась патриархальности, пригласив отца, дабы он посоветовал сыну обрить огромную бородищу, ежели сей последний не хочет сидеть дома и намеревается бывать на публике и гуляниях во время присутствия здесь царской фамилии, ибо правительство постановило еще в 17-м году, чтобы и жидов даже с бородами не пускать в Саксонский сад».

Вот такая вот интересная история. Это 1845-й год. То есть борода – это не просто…

А. Венедиктов― Это вызов.

А. Кибовский― Это вызов обществу.

А. Венедиктов― Это вызов власти.

А. Кибовский― Это практически вот ты демонстрируешь, как было сказано, «непочтительность и оппозицию против власти и порядка», цитируем из письма Стороженко. И так продолжается, по сути дела, до уже александровского царствования. Хотя мы уже видим по портретам, что постепенно к концу снова возвращаются длинные волосы. Но это в очень небольшом формате. Но в целом этот николаевский пробор знаменитый, вот этот образ николаевского офицера, который потом практически существует до 17-го года.

Соответственно, ускоряясь, дальше следующее. Пропускаем многие моменты. Александр II вступает на престол. И у него роскошные бакенбарды. Снова в моду входят бакенбарды и снова все хотят отличаться от предыдущего царствования, от проклятого николаевского режима. Все запускают эти бакенбарды. Кроме того, армия переходит на всеобщую воинскую обязанность в 1874-м году. Милютинская военная реформа. Фактически всеобщая воинская повинность.

И уступая мнению общественности, в 1874-м году Александр II разрешает носить бороды всем военнослужащим, офицерам, генералам, кроме императорской свиты, Военного министерства, войск гвардии, гренадерского корпуса и жандармов. Остальным всем можно бороду носить. Но что делают те люди, которым запретили это? Они же модники тоже.

А. Венедиктов― Ну конечно.

А. Кибовский― То есть это все равно такие огромные, большие бакенбарды, спускающиеся вниз, и так чуть-чуть подбородок выбривают. Вроде как это не борода. И только уже Александр III, вступивший на престол в 1881-м году, сам носивший большую окладистую бороду и вообще всячески внешне позиционировавший свое пристрастие к старым русским порядкам, полностью дает разрешение носить бороду. И оно остается неизменным вплоть до революции.

Но опять-таки мы же видим, что от царствования к царствованию, от поколения к поколению меняются модные пристрастия. Если еще в русско-японскую войну мы всех видим молодых офицеров с бородами, они постепенно начинают уменьшаться. Сначала у них большие окладистые…

А. Венедиктов― Вот напоминают, что адмирал Макаров, — Илья пишет, — носил шикарную бороду.

А. Кибовский― Да. Но, в общем, если вы посмотрите ранние фотографии, он совершенно такой бритый с маленькими усиками. Но даже когда капитан 2-го ранга. Вот эти туркестанские походы. Он же в гвардейском экипаже числился, поэтому он получил разрешение носить бороду только при Александре III. То есть в Туркестане он был еще без бороды.

Бороды постепенно уходят. Они все больше приобретают вид такой а-ля шкиперской бородки. А после уже русско-японской войны, когда идут большие опять военные реформы, снова возвращается тип очень близкий к тому, что мы видели при Николае I – это усатые с пробором молодые офицеры без бород и без бакенбардов.

А. Венедиктов― Хотя император носит бороду.

А. Кибовский― Император продолжает носить бороду.

А. Венедиктов― Николай II.

А. Кибовский― Понятно, она у него такая компактная. Но уже молодая поросль, офицеры, если посмотрите фотографии, многие. И уже, конечно, когда идет призыв на Первую мировую войну – все. Ну, видим, Гумилев офицер без бороды и без усов. Наоборот, возникает вторая уже тенденция. Вот интеллигентский, как бы мы сейчас сказали, призыв вот из этих всех молодых студентов…

А. Венедиктов― Вольноопределяющиеся.

А. Кибовский― Вольноопределяющиеся, да. Они-то вообще приходят уже в армию без бород и без усов вообще. Их подхватывают моду. И генерал Дроздовский, знаменитый будущий лидер белого движения, он без усов и без бороды. То есть тут уже, естественно…

А. Венедиктов― Колчак.

А. Кибовский― Колчак без усов и без бороды, правильно. То есть уже и военная элита потихонечку впитывает новые модные тенденции, где уже ни усов, ни бороды. Но это же мы видим на героях… Все равно же герои формируются в том числе массовым искусством. И герои кино, у нас два с вами типа – это либо такой элегантный с усиками лощеный хлыщ, либо это, как мы знаем, такой без усов, без бороды.

А. Венедиктов― Вот Колчак.

А. Кибовский― Да. Как герой фильма «Праздник Святого Йоргена», например. Вот такой в целом вкратце генезис. Там было много всяких моментов. Разрешили, допустим, на флоте линейным капитанам и морякам, офицерам. А не дали, допустим, корпусу штурманов флотских. Они потом этого долго добивались. Допустим, военные инженеры получили право на усы, а инженеры путей сообщения не получили право на усы. Военным врачам разрешили только в 1855-м году эти усы носить, то есть почти через 23 года.

А. Венедиктов― То есть еще внутри шла селекция.

А. Кибовский― Да. И это было большое-большое интересное… Но опять-таки в чем интерес? Это не влияние прихоти. Это влияние политических изменений в государстве, помноженные на модные увлечения.

А. Венедиктов― Александр Кибовский. Я сегодня в бороде.

Краткая история усов — от древних времен до наших дней

Люсинда Хоксли
BBC Culture

25 июля 2014

Автор фото, Thinkstock

От средневековых английских рыцарей до Эркюля Пуаро и благотворительного месяца «Усабря» — автор BBC Culture рассказывает о переменчивой моде на пышное украшение мужской верхней губы.

В истории человечества лицевая растительность то входила в моду, то выходила из нее. Волосяной покров челюсти и восхвалялся, и был объектом презрения, и запечатлевался в произведениях искусства, и даже законодательно запрещался. Жизнь усачей порой бывала непростой.

Однажды древний человек поднял с земли пустую двустворчатую раковину и с ее помощью, как пинцетом, выдернул пару волосинок с лица. С тех пор повелась традиция придавать усам красивую форму. С ходом столетий усы могли обретать или терять популярность, но их всегда хоть кто-нибудь, да носил. Цивилизация развивалась, менялось общество, а вместе с ним – и отношение к усам.

Средневековые рыцари Англии заказывали себе доспехи, в конструкции которых учитывались роскошные усы владельцев. В XIV веке принцу Уэльскому Эдуарду поставили памятник на его могиле в Кентерберийском соборе. Принц изображен в полном боевом облачении: кольчуга закрывает его лицо и шею, но позволяет усам свисать свободно.

Усы как элемент мужского стиля вошли в моду в Англии после эпохи королевы Елизаветы I, при которой в фаворе были бороды. Когда британский трон в начале XVII века занял Яков I, он щеголял аккуратными усами, память о которых осталась потомкам в картинах. Его сын Карл I носил подкрученные усы и острую бородку, и франты как один скопировали этот стиль, глядя на королевские портреты работы Антониса ван Дейка. И кто знает: возможно, республиканец Оливер Кромвель, не одаренный столь роскошной растительностью на лице, затеял революцию просто из зависти к королевским усам. Кромвель казнил не только Карла I, но и одного из его ближайших сторонников, Артура Капеля. На миниатюре работы Джона Хоскниса Капель предстает с замечательными усами: пышными и загибающимися в стороны, как раскрытые театральные кулисы.

Автор фото, Getty

Подпись к фото,

Подозревают, что Оливер Кромвель мстил всем усатым

Когда британцы устали от правления пуритан и вновь захотели театра, танцев и разгула, на трон взошел король Карл II. Судя по портретам, он начал отпускать усы еще подростком – что неудивительно для мужа, который участвовал в своей первой битве в 12 лет.

Боевая растительность

В конце XVII века в Европе борода стремительно вышла из моды, а в России тем временем европеизированный, усатый император Петр I ввел налог на бороды. Для усов же, наоборот, наступил золотой век. К началу XIX столетия усы носили роскошными, завитыми и зачастую соединяющимися с внушительными бакенбардами.

Подпись к фото,

Петр Первый воевал на стороне усов

Но молодое поколение восставало против этой моды: молодежь подражала поэту-романтику, покорившему воображение Европы. Лорд Байрон чисто брился, лишь иногда оставляя на губе тонкие романтические усы – он шел в этом против общества, как, впрочем, и во всем остальном. Несколько десятилетий байронический образ правил бал – но потом случилась Крымская война, и борода вернулась во всеоружии.

Война закончилась в 1856 году, и приезжавших домой в Британию солдат едва можно было узнать в густых зарослях их бород. Решив, что борода – атрибут героический, британские мужчины вновь стали их растить. Бороды, этот «лицевой грибок» — по выражению писателя-современника Фрэнка Ричардсона – были повсюду, и усы попросту терялись на таком фоне.

Автор фото, Thinkstock

Подпись к фото,

В войне усов против бороды события часто разворачивались драматически

К концу XIX века мода на бороды наконец прошла – теперь их носили только пожилые консерваторы. От зарослей на лице помогло избавиться открытие бактерий и статьи в прессе, увязывавшие с бородами распространение инфекций. В Европе и Северной Америке были приняты правила, запрещавшие бородачам работать в общепите, а бородатых больничных пациентов брили вне зависимости от их желания. Будущее выглядело розовощеким и гладко выбритым.

В войне усов против бороды подкрепление пришло с еще одной неожиданной стороны. В Первую мировую войну бородачи толпами гибли от химического оружия – борода не давала противогазу плотно прилегать к лицу. Но и для поклонников усов времена были не самые лучшие – их разрешали растить только военным определенных званий. С окончанием боевых действий, однако, усы расцвели пышным цветом, как трава на полях былых сражений.

Усы и мир

Усы стали символом современного мужчины начала XX века. В 1920 году юная Агата Кристи опубликовала свой первый детектив «Загадочное происшествие в Стайлзе», представив публике сыщика Эркюля Пуаро и его напомаженные усы. В Голливуде Кларк Гейбл, Эррол Флинн и Рональд Колман щеголяли усами записных соблазнителей – но мир уже катился к Великой депрессии, и усачи получили новый удар.

Подпись к фото,

Сальвадор Дали относился к своим усам крайне серьезно. По крайней мере, он так говорил

В 1932 году Уоррен Грэм опубликовал книгу «Как найти работу во время кризиса». По его мнению, места усам на рабочем месте на тот момент не оставалось. «Сбрейте усы, если ищете работу, — писал он. — Усы подходят жиголо или шейху, но во время кризиса таких вакансий маловато». В 1936 году английский актер Чарльз Лоутон даже попал в газеты, потому что растил бороду и усы. Автор статьи специально упоминал, что Лоутон делает это лишь для того, чтобы сыграть Рембрандта.

В Испании усы были символом эпохи сюрреализма. Усы Сальвадора Дали без преувеличения стали легендой – в начале XXI века в ходе одного из опросов публика сочла их самыми узнаваемыми в истории. Когда в 1954 году Дали в интервью спросили, не отрастил ли он усы в качестве шутки, художник ответил, что это «наиболее серьезный» элемент его личности.

После Второй мировой войны – что неудивительно – резко вышли из моды усы-щеточка, зато в Британии стал популярным другой тип усов: закрученные дуги с торчащими вверх концами, как у бравых пилотов-истребителей. В 1947 году британский актер и бывший пилот Джимми Эдвардс на вечеринке в своей лондонской гримерке учредил «Клуб крученого уса», который процветает и по сей день. Потенциальным членам необходимо иметь «волосатое украшение верхней губы с ухватистыми кончиками». Бороды в клубе строго запрещены.

Автор фото, AP

Подпись к фото,

Усы Тома Селлека навсегда запали в сердце домохозяек

В 1960-70 годы бороды нанесли ответный удар, оттеснив усы с позиций. Но уже в 1980-е те вновь перешли в контратаку. Усы Тома Селлека в американском сериале «Частный детектив Магнум» покорили сердца домохозяек от Майами до Манчестера. Селлеку пытались подражать Эдди Мерфи и Дик ван Дайк, но побить сердцееда-детектива им не удалось. В 1990-х Селлек благодаря своим усам даже заполучил роль в сериале «Друзья», где целовал героиню Монику. Но его украшение меркнет в сравнении с усами Рам Сингха Чаухана из Индии. Когда их в 2010 году замеряли для книги рекордов Гиннесса, рулетка показала 4 метра 29 сантиметров.

Автор фото, Getty

Подпись к фото,

В американской рок-группе Creedence Clearwater Revival усы и борода имели приверженцев

Если не брать подобных героев-одиночек, в конце XX века для ращения усов западному мужчине все-таки требовались либо толика наплевательского отношения к общественному мнению, либо принадлежность к определенному роду занятий — рок-музыке, например, или спорту. Очередной поворот случился в 2006 году, когда впервые отмечался «Мовембер» – или «Усабрь» – месяц ноябрь, в течение которого мужчины отращивают усы для благотворительности. Эта мысль пришла в голову трем приятелям из Австралии, которые за кружкой пива решили собирать деньги, отпуская усы. Явление скоро стало глобальным, и за вдохновением обратились к голливудской классике – в 2012 году компания Philips запустила рекламную кампанию с обучающим видео «Как сделать усы в стиле Кларка Гейбла».

С тех пор каждый «Усабрь» многие мужчины растят усы – или пытаются, уж как у кого получается. Надолго ли хватит этой моды? История учит нас, что тренды в области лицевой растительности могут быть столь же преходящими, как туфли на платформе или брюки-бананы. Но пока что усы, безусловно, вернулись в фавор.

Об авторе. Люсинда Хоксли – писательница, биограф и историк искусства. Она живет в Лондоне.

История ношения усов в русской армии. История России.

Из «Русского архива»: «В 7 книжке „Русскаго Архива» сего года помещен разсказ А. Н. Андреева про усы инженеров путей сообщения, под заглавием: „Маиор Стуарт и Институтка»…

Об усах г. Андреев говорит, что при Александре Первом офицеры носили усы из франтовства. При Аракчеевской дисциплине в Александровское время едва ли можно даже предположить, чтобы могли носить усы те, кому это не было предоставлено; а предоставлено это было только кавалерии. Вскоре после восшествия на престол императора Николая приказано было носить усы всей армии. Тогдашний главноуправляющий путями сообщения герцог Александр Виртемберский, у котораго усы очень дурно росли, ходатайствовал о неношении усов и, по разсказам современников, состоялся тогда такой приказ: неслужащим инвалидам *) и корпусу Путей Сообщения усов не носить.

Теперь о Стуарте. Поступив в институт в 1839 году, я застал Стуарта маиором и репититором в институте. Не помню в 1839 году в конце, или в 1840-м Стуарт женился на дочери директора Елисаветинскаго института девице Бистром. Разсказывали, что император Николай, посещая институт и узнав, что дочь директрисы невеста, спросил ее: дитя мое, что я могу для вас сделать? и, услышав от нея просьбу: „дозвольте моему жениху носить усы», наградил ее нелестным эпитетом. Г-жа Яковлева, совоспитанница девицы Бистром, в своих Записках, помещенных в Историческом Вестнике 1888 года, разсказывает, что просьба девицы Бистром была обращена к императрице Адександре Феодоровне, и нелестный эпитет сказан был ею. Но, как бы то ни было, свадьба Стуарта не доставила усов инженерам Путей Сообщения.

Усы даны им совсем по другому поводу. В 1848 году генерал Дестрем *) был отпущен на четыре месяца в чужиe края и, по примеру всех ехавших в то время за границу, отпустил бороду. По возвращении борода была конечно сбрита; но он, за неимением передних зубов, затруднялся выбрить усы, явился к графу Клеймихелю в усах, объяснить ему свое затруднение и просил разрешения ему носить усы. При докладе об этом император Николай приказал всем носить усы, и приказ этот был отдан в такой обычной форме:
„Государь Император Высочайше повелеть соизволил всем генералам, штаб и обер-офицерам Корпуса Инженеров Путей Сообщения и Строительнаго Отряда и нижним чинам сего корпуса носить усы». (Приказ 2 Сентября 1848 года № 154).»

(Палибин Н. Усы в инженерном ведомстве // Русский архив, 1890. – Кн. 3. – Вып. 9. – С. 106-107.)

*) Тогда существовал такой род войска, называемый „неслужащими инвалидами».
*) Последний из французских инженеров, выписанных при образовании Института Путей Сообщения.

Просмотров: 18306

Источник: http://community.livejournal.com/ru_history/2520870.html

statehistory.ru в ЖЖ: